Последний секрет на троих

– Правильно, что не веришь. Не хотела она его убивать. Это был несчастный случай. Я все записал. Кулаков пошел на нее. Она отступать стала к стене. Он попытался ружье у нее выхватить, они начали бороться. Ну и ружье выстрелило.

– Господи! – прошептала старший лейтенант Святова, вытирая слезы с лица. – Она забрала деньги и подожгла дом?

– Так точно, коллега. Все так и было.

– А ее кто убил? Кто? Дед Кулакова?

– Нет, что ты, Святова. Какой дед! Тоньку убил я. Пришел к ней ночью за деньгами с компроматом. Фотки принес, где она с ружьем наперевес напротив Кулакова. И где канистры тащит к его дому и спичку зажигает. Делись, говорю. Она ни в какую. Я, говорит, эти деньги столько лет искала. И чтобы какому-то мусору за просто так их отдать? И снова за ружье схватилась. Оно у нее за шторкой стояло, припрятанное дулом вверх. Ну и пришлось применить меры самообороны с силовыми приемами и так далее…

– А это уже вранье, Уткин, – неслышно войдя в допросную, проговорил Конев. – Вы не убивали Ишутину Антонину. Это сделал ваш брат, которого вы взяли на дело и который на этот раз выступал в роли видеооператора. Он очень перепугался за вас, бросил телефон, схватился за нож с кухни Ишутиной и… И убил ее. Но был в таком состоянии аффекта, что нанес ей очень много ударов. Все никак не мог остановиться от страха за вашу жизнь. А потом вы сообща решили, что, раз уж все так вышло, деньги и ружье надо забрать. Так? Не пропадать же добру. Так промотивировал ваш поступок ваш брат.

– Дурак, – прошептал Уткин, обхватывая голову руками. – Зачем он… Дурак…

– И единственное преднамеренное убийство, в котором вам будет предъявлено обвинение, – это убийство Анастасии Якушевой. Как, скажите, вы решились?

– А выбора не было. Или пан или пропал. – Уткин уронил руки на стол, наручники звякнули. – Она увидела меня с сумками, когда я перевозил их на съемную квартиру. Как она в том районе оказалась?! Почему?! Почему именно в тот час и минуту?! Это такая подляна была мне от судьбы! Якушева тоже не дура, мгновенно среагировала. Сфоткала меня с сумками. Девка оказалась очень умной. Как потом рассказала мне, заподозрила неладное сразу, как велик свой в грязи обнаружила. Сразу поняла, что кто-то его брал из нас той ночью. И на меня подумала. Но промолчала, чтобы не засмеяли. Но начала в голове катать про события той ночи в поселке, про велик, про меня. И тут – бац! Я ей на глаза попадаюсь. С сумками, которые стоят три мои месячные зарплаты. Она сразу такая начала мозгами ворочать: типа, откуда у такого лоха, как я, такие дорогие кожаные сумки. Треники с кроссовками и за три копейки. А тут брендовые вещи! И вел я себя, на ее взгляд, суетливо. Якушева поехала в Затопье. Показала фото этих сумок Мокрову. А он их узнал. Дебил! И сказал, да, точно такие же сумки были у Кулакова. Кол в кол! Ну и все… Она мне фотки переслала. Я зассал. И давай она мне потом звонить и долю просить. И тоже аппетит, я скажу, не хилый. Много просила. Больше половины. И угрожала без конца. А потом и вовсе заявила: я еду к тебе. Все само собой сложилось в голове. Гроза, дождь, скользкая дорога, темнота. Никогда бы не подумал, что вы найдете тачку. Ты молодец, старлей. Далеко пойдешь по карьерной лестнице. Если не упадешь и шею не свернешь…

Эпилог

Утро первого сентября было тихим, пасмурным и теплым.

Дети страны, студенты собирались на занятия. Этот день считался праздником. Мимо окна шествовала нарядная школота в новой форме с красивыми бантами, рюкзаками, букетами. Раньше он любил этот день. Считал его моментом обновления, перезагрузки. Настроение всегда бывало приподнятым.

Но не сегодня.

Николаев собирал свои вещи в кабинете, который намеревался покинуть навсегда. Было ли ему жаль, дослужившись до майора, оставлять службу? Он не мог ответить. С одной стороны, было жаль загубленной карьеры. И из-за кого? Из-за подчиненного, в котором не сумел рассмотреть преступника. С другой стороны, чувствовал необъяснимое облегчение. Он не смог бы всю оставшуюся карьерную жизнь подозревать коллег во всех смертных грехах. Он привык доверять, как всегда доверял Вале Уткину.

Да, он мог заподозрить в нем прогульщика, когда тот сказывался больным. Мог догадываться о нерадивости в составлении отчетов или выполнении заданий на выезде. Но чтобы Уткин был причастен к убийству и грабежу!

Нет, этого никогда и в мыслях не было. А теперь вот из-за него будет. Постоянно. И любого честного сотрудника он станет подозревать.

Лучше уйти, решил Денис, написав рапорт две недели назад.

Сегодня закончился срок его отработки. Он пришел в кабинет собрать личные вещи. Их оказалось очень мало. И та коробка, которую он приволок с собой, не заполнилась даже наполовину.

Он еще раз оглядел кабинет. Подтолкнул рабочее кресло. Оно отъехало к стене, стукнулось спинкой. Николаев со вздохом опустился на него, выполняя ритуал «посидеть на дорожку». Еще минута-другая – и он уходит.

Вдруг в дверь коротко стукнули, и через мгновение в кабинет вошла София Святова.

– Неожиданно! – вырвалось у него. – Каким ветром?

– Попутным, Денис.