Последний секрет на троих

Вообще-то это было против правил. И он никогда подобных вещей не допускал. Святова – лицо заинтересованное, но…

С другой стороны, неизвестно, как ее присутствие подействует на Уткина. Вдруг он занервничает и разговорится? Может и замкнуться, конечно же. Но тут он ее сразу попросит уйти. А если Уткин заговорит?..

Глава 30

Он понимал, что попался. Это видели и понимали все.

И Конев – бледнолицый лысеющий подполковник – очень въедливый и умный. Он вцепился в него клещом. И теперь уже не выпустит. И найдет, за что закрыть.

И симпатичная девушка София Святова понимала. Не просто так она не вылезала из Затопья. Все вынюхивала, присматривалась, выспрашивала. Собирала сведения по крупицам, по зернышку. Копила, анализировала, сопоставляла.

Что-то сдала в последнее время. Может, догадалась?

Допрос хотели проводить вчера. Его даже хотели доставить из следственного изолятора. Но потом неожиданно переиграли. И вот он только сегодня здесь.

Валентин Уткин глубоко втянул носом воздух. Почувствовал запах собственного пота и поморщился. Ему никто не передавал вещей. Видимо, брат Ванька тоже попался. А если так, то дело их труба. Они успели условиться лишь о малом. И то не прокатило. А о главном так и не переговорили. Ваньку Конев раскрутит на щелчок пальца. Одно слово – профессионал.

И под тяжестью неопровержимых улик отправятся они прямиком на зону. Правда, на разные. И увидятся не скоро. Потому что тяжесть преступлений тянет на приличные сроки заключения. Оставалось…

– Я хочу заключить сделку со следствием, – вдруг вырвалось у него.

– Да?

Конев сделал вид, что удивлен, на самом деле было заметно, что сильно обрадовался.

– Я признаюсь во всем, вы отпускаете моего брата. Он выполнял мои указания и никого не трогал. И для себя хочу…

– Мне надо посоветоваться с прокурором.

Конев резко встал и вышел. И не было его почти полчаса. София сидела, уткнувшись в телефон. А Уткин все это время ее разглядывал.

Симпатичная. Даже очень. Она сразу понравилась ему, когда он ее увидел однажды с сестрой на прогулке в Затопье. А еще с ними рядом вышагивал капитан Мелихов – такой из себя весь красивый. Но даже тогда Уткин понял, что София ему – постольку-поскольку, время провести. Не любил он ее. Может, даже и из-за денег сестры с ней мутил. Чего нельзя было сказать о другой девушке. Той, что приехала с ним на рыбалку. От той он точно был без ума. А зря. Девчонка была глупой и алчной. За что и поплатилась.

– Ты же поняла уже, да, что я Кулакова не убивал? – проговорил он минут через десять тоскливого ожидания.

Конев договаривался с прокурором. Чем-то надо было себя занять.

Она не отреагировала, продолжала кому-то что-то писать.

– Когда Ванька Мокров позвонил мне и рассказал про деньги, я сразу подорвался. Взял велик Насти Якушевой и в Затопье поехал, – говорил он очень тихо, пристально рассматривая низко склоненную макушку Святовой.

– Каков был план? – так же тихо спросила она. – Сразу решили его убить?

– Сдурела! – присвистнул он. – Никто его убивать не собирался. Хотели просто развести на процент. Мокров сказал, что парень явно под дозой. Типа, под это дело можно предъявить ему. Обыскать тачку. Наверняка в ней что-то есть. Пусть поделится баблишком и все такое.

– И что пошло не так?

– То, что меня опередили. Мокров остался на шлагбауме. Ему уходить нельзя было. А я поехал на велике к дому Кулаковых. Велосипед, конечно, спрятал у какого-то забора. Пошел пешком. Гляжу – окна светятся, штор нет. Смотри все, что внутри происходит, как в кинотеатре. Я и смотрел. И снимал.

– Кого? – осипшим голосом спросила София и поежилась.

Значит, догадалась. Давно догадалась.

– Сестру твою снимал с ружьем в руках. И Кулакова Стаса. Тот стоял перед ней в одних трусах и реально над ней стебался. Причем в выражениях не особо церемонился. Оскорблял ее. Грозил бизнес забрать. Говорит, по судам затаскаю. Земли у людей неправильно покупала. Обманывала. Повязнешь в тяжбах. Есть люди, типа, готовые помочь. А если испугаются и откажутся, он киллера наймет и устранит ее. А с наследницей – сестрицей – еще быстрее разберется. Она в бизнесе тупая. Ее быстро нагнут. Обанкротят и все заберут. Сумки поставил на стол, расстегнул, начал в нее деньгами швырять. Орал: вот они, твои денежки. Говорит, ничего у него не осталось, кроме этой заначки. За столько лет богател несколько раз и несколько раз разорялся. Осталось только это. Не на что больше жить и дела делать. Вернулся, чтобы начать с нуля. А кроме этого бабла, больше не на что. Ты всех, орал, подозревала, кроме меня. А это я, говорит, деньги твои украл. И говнище какое-то золотое дешевое. Только ружья, говорит, я не брал. Не было его. Наврала, типа?

– А она что?

– Да, говорит, приберегла для такого вот случая. Чтобы подозрения с себя снять, потому что, говорит, убивать я тебя пришла, Стасик.

– Я… Я не верю. Она не могла! – И София неожиданно заплакала.

Он размышлял минуту, потом кивнул: