Последний секрет Парацельса

– Его, как бы это помягче выразиться, потеряли, – подтвердил Лицкявичус. – То есть нам сообщили о том, что найден труп и что это, возможно, тоже наш случай, однако как только мы пришли в морг, выяснилось, что покойника нет – понимай как знаешь!

– А с чего они вообще решили, что это – наш случай? – поинтересовалась я.

– Тоже газовая гангрена. Судя по первичному осмотру, имелось легкое ножевое ранение…

– Вот! – перебила я. – Чего же тут внезапного? Инфекция…

– Ранение легкое, – пояснил Лицкявичус. – И смерть слишком быстрая.

– Кто вызывал «Скорую»? – спросила я.

– Приятели этого Голикова, покойного. По их словам, они мирно выпивали, сидя на детской площадке. Время было позднее, вокруг – ни души. За несколько часов до этого у них состоялась небольшая потасовка с конкурирующей группой, также претендующей на площадку, во время которой Голиков и получил ранение в бедро. Улеглись спать прямо там, на лавочках, а наутро Голиков не проснулся. На боль в ране он не жаловался, что характерно, а ведь гангрена – не шутки! С другой стороны, находясь под парами, он мог и отключиться.

Я задумалась.

– Значит, Андрей Эдуардович, вы хотите сказать, что у нас нет ни одного трупа для исследования? – сказала я наконец. – И тем не менее дело, как вы говорите, передают в ОМР? А с чем, простите, мы должны иметь дело? Как говорится, нет тела – нет дела.

– Вот тут нам и понадобится ваша помощь, Агния, – кивнул Лицкявичус, давая понять, что именно сейчас пойдет разговор о самом серьезном. – Вам придется побеседовать с завом патологии, не поднимая лишнего шума. Нам совсем не нужно, чтобы больница вновь начала бурлить, ведь пока неизвестно, имеем ли мы дело с криминалом или с обычной небрежностью в работе.

– Для небрежности чересчур! – фыркнул Леонид.

Зная, насколько он дотошен в отношении мельчайших деталей, я понимала его скептицизм, но нельзя судить обо всех по себе.

– И все же, – спокойно закончил Лицкявичус, – пока не станем гнать волну. Ваша задача, Агния, выяснить, куда подевался труп гражданина Полетаева. Разумеется, это мог бы выяснить и Карпухин, но, как я уже сказал, преждевременный скандал с вмешательством людей в форме нам не нужен. Кроме того, насколько я знаю, у вас хорошие отношения с Самойловым, вот и попытайте его, только аккуратно, без фанатизма.

– А санитар Лавров? – спросила я, обращаясь к Кадреску. – Вы смогли с ним поговорить, ведь это он дежурил, когда предположительно пропало тело Полетаева?

– Смочь-то я смог, – раздраженно ответил Леонид, – да только ничего путного добиться не сумел. Парень твердит, что никого не видел и ничего не знает – ну уж это как водится! У меня есть подозрение, что он темнит. Кстати, не удивлюсь, что он пропустил бы и вторжение Наполеоновской армии: похоже, этот Лавров поддает хорошенько, вполне мог проспать все на свете, особенно без контроля Багдасаряна.

Имя нашего патологоанатома он произнес с уважением, давая понять, что презирает далеко не всех работников отделения. Я знала, что Армен имел вес в профессиональной среде. Именно он считался самым вероятным преемником Самойлова после выхода того на пенсию, куда, честно говоря, ему давно пора бы уже отправиться и дать дорогу молодым. А теперь вообще неизвестно, вытянет ли Армен после того, что с ним случилось!

Вернувшись домой, я застала Олега за чтением. Обложившись невероятным количеством фолиантов, он внимательно изучал содержание книги, лежащей перед ним на столе. Я впервые видел Шилова в очках для чтения, и это показалось мне удивительно трогательным и даже сексуальным.

– Привет, – бросил он, не оборачиваясь. – Тебе надо было позвонить, я бы разогрел ужин.

Я перекусила бутербродами у Лицкявичуса: понимая, что все мы придем после работы и будем голодны, он приготовил для нас чай.

– Я поела, – сказала я и, перегнувшись через плечо Шилова, посмотрела, что он читает. Это оказался один из томов Большой медицинской энциклопедии Петровского.

– И сколько ты уже изучил? – поинтересовалась я. Она выходила в двадцати девяти томах, и все они, похоже, свалены здесь, на столе!

– Я просто пытаюсь понять…

– Понять что? Почему умер Полетаев?

Олег поднял голову и с удивлением уставился на меня. Я поняла, что невольно проболталась, но было уже поздно.

– Я не говорил тебе… Откуда ты узнала его имя?

Я лихорадочно обдумывала ответ. Лицкявичус просил меня пока не распространяться о деле даже в среде самых близких, но и проигнорировать вопрос Шилова я не могла.

– В общем, – сказала я, – это очень большой секрет, но, возможно, ты в своей энциклопедии ничего не найдешь, Олежка. Может так случиться, что твой пациент не единственный, кого постигла подобная участь. Это значит, что тебе не стоит пока терзать себя и думать, что именно твои неправильные действия привели к такому исходу.

Олег снял очки и потер переносицу.

– Значит, опять ОМР? – спросил он обреченно. – Ты приняла предложение?