Последний шаман Цитруса (СИ)

Выплыла она минут через пять. И впервые Рэй увидел, до какого состояния Мист почти мгновенно может довести человека, если человек ему не нравится. Она была бледной, растерянной, и плыла уже совсем не так уверенно. Рывками. Пошатываясь. Рэй даже испугался, что сознание сейчас потеряет. Но она не потеряла, понемногу пошла к выходу, а Рэй подумал: «больница же, если упадет — ей помогут».

И вернулся в палату.

— Ким… — осторожно начал он, еще не до конца понимая, пришел он сочувствовать, или отругать, потому что нельзя так с матерью. Ни с какой матерью так нельзя. Но Миста хрен отругаешь.

— Еще раз сотворишь такую фигню… — ровно начал тот хором с ним.

— Пущу мать навестить сына, который едва не погиб? — уточнил Рэй.

— Еще раз ослушаешься приказа, — тон сменился внезапно — в нем, деланно спокойном, появились явные нотки холодной ярости. — И я буду вынужден прекратить наше сотрудничество.

— Сотрудничество?! — возмутился Рэй.

— А ты хотел дружить? — удивился Мист.

Рэй устало вздохнул.

А Мист неожиданно переключился и заговорил, будто Рэй только что вошел:

— Дорогой, помоги встать.

— Ты вставал сегодня, — напомнил Рэй. — Перенапрягаться не стоит.

— Помоги. Встать, — твердо сказал Мист. И уставился в глаза так, что Рэй понял: не поможет — его уволят. Мист даже потенциальных друзей умел увольнять. А настоящих у него и не было.

Рэй снова вздохнул, но помог.

* * *

А вот сегодня решил ослушаться приказа. Впервые с тех пор. По крайней мере, впервые так явно.

«Что, Ким, — думал он, — как теперь насчет того, чтобы прекратить сотрудничество?».

* * *

Гоша ковырялась с замком дольше положенного. Снежок стоял на стреме, но это не помогло бы, вернись отец сейчас домой. Отцу хватило бы увидеть, что они не сидят по комнатам. Оба получили бы.

— Все равно это глупость, — тихо пробормотал Снежок. — Это опасно.

— Кто-то бои-ится, — протянула Гоша и дернула проволоку вверх, но замок не поддался. Она хмыкнула. Батя явно его перекроил. Знал, с кем связался. Или точнее — кого воспитал.

— Ничего я не боюсь, — ответил Снежок и потер кулаком глаза. Глаза слезились. Он сидел на крыше дома и смотрел в сторону дрома, в воздухе метались тучи рыжей пыли, оранжевое светило уже скатывалось за горизонт, и небо понемногу окрашивалось лунами, а мистер Чернофф со своей командой должен был вот-вот появиться вдали. Снежок кутался в шарф и дергался от песчаных миражей.

Но черных пятен, идущих к дому со стороны дрома, все не было. Только пятна перед глазами — от перенапряжения.

— Я говорю, что это опасно, а Зак еще не здоров. А ты же вроде умная. Так что я даже не представляю, как он тебя на это уговорил.

Гоша коротко стрельнула глазами в его сторону, но, не дожидаясь встречи взглядами, вновь уставилась на замок.

Дело было нечисто.

— Ты чего-то не говоришь мне? — спросил Снежок и спрыгнул с крыши, мягко приземлившись напротив Гоши. Замер напротив, глядя ей в глаза.

— А ты? — спросила Гоша, прищурившись. — Чего не говоришь ты?

— Не я с Заком в палате на полчаса закрылся, — отметил Снежок.

— Не, — качнула головой Гоша. — Не ты. Ты только что с крыши спрыгнул. Забыл, что боишься высоты?

— Уже не боюсь, — пожал плечами Снежок, — перебоялся.

— Откуда ты? — спросила Гоша.

— Что у вас с Заком? — спросил Снежок.

— Не твое дело! — огрызнулась она.

— Если Зака увезут…

— Он сказал, что не увезут.

— …тебе же будет больнее.

— Но он сказал, что не увезут! — неожиданно выкрикнула она, и в темных глазах блеснули слезы.

— А батя сказал, что увезет. И не только мне сказал — Мисту пообещал. Ты понимаешь, что сейчас у нас выходит нехороший расклад? Твой Зак против Миста и бати. Кто победит?

— А мне плевать! — фыркнула она, но голос опасно задрожал. — И на батю, и на Миста! И на тебя!

Вскочила и решительно зашагала прочь по присыпанной песком дорожке, размазывая слезы.

— Знаю, — тихо сказал Снежок, глядя ей вслед.

Потом осторожно опустился перед замком, приблизился к нему вплотную, разве что носом двери не касался. Медленно потянул на себя ее самодельную отмычку, застрявшую там.

— Ты что делаешь? — пробормотала Гоша издалека, глотая слезы.

— То, чего ты не можешь, — процедил Снежок. — Давай на крышу. Посмотришь за дорогой.

Он ни разу не видел, чтоб Гоша плакала. Сердилась — это да, это постоянно. Дралась и кусалась — тоже каждый день. Иногда в глаза поблескивала влага, но Гоше нужно было только моргнуть — и ее не было.

А теперь вот она решила поплакать. Как будто без этого у них у всех проблем мало.

А проблемы было не мало. Проблемы было, наоборот, много.

Нехороший у них получался расклад.

Но так уж ему везло, на нехорошие расклады.

Замок почти щелкнул, но звякнул ком, и Снежок, тихо выругавшись сквозь зубы, глянул на Гошу. Она как раз собиралась лезть на крышу, но замерла и удивленно выгнула бровь, будто спросить хотела: «Ты еще и ругаться умеешь?».

Снежок не ответил, щелкнул ком на спикер и сообщил:

— Зак, мы в процессе.