Последний шанс

— Отец, не держи! Я все поняла! Прости, что довели тебя до такого унижения. Я знаю, ты хотел хоть как-то удержать нашу семью от разрыва. Но держать уже нечего, потому что нет семьи!

— Дочка моя! Пощади! — взмолился человек:

— Не уходите! Не бросайте! Я люблю вас всех! — заплакал Леня горько, как ребенок.

— Пап, не надо! Мы очень любим тебя, все до единого! — обняла свекра Шурка, ткнулась мокрой щекой в его лицо, всхлипнула по-детски:

— Папка! Я сделаю все, как ты велишь, только не плачь, а то и я не выдержу, — попросила человека, тот пытался взять себя в руки, но, не выдержав, повернулся к Димке:

— Я всю свою жизнь на тебя положил. Старался, чтоб тебе хорошо было. Помогал, защищал, выгораживал засранца, в самом сердце носил. Про себя насовсем забыл. Думал, твоя душа сама повернется, поймет. Зря ждал. Нету у тебя души! И тепла ни к кому не имеешь, даже к сыну! А ить он единственный. Второго вам не родить, Шурка не захочет тебя порадовать и права будет. Я б на ее месте тоже отказался! Чего не достает козлу? Скажи, что плохо? Жена? Да таких нынче не сыщешь! Отменная хозяйка, прекрасная мать и жена, невестка, каких поискать. А вот ты придурок и отморозок! Никчемный отец и муж, говно, а не сын. Ты базаришь, что я устроил шоу? Козел! Соседи все уши прожужжали, жалуясь на вас. От первого до последнего этажа люди на нас обижаются, что нет им покоя ни днем, ни ночью. Старые и малые, здоровые и хворые горькими слезами заливаются. А все ты, паскудник, из-за тебя шум стоит, сам про то знаешь.

— Я не ору! Никто от меня слова не слышал. Только защищаюсь от наездов. Это она всему виной! Она вопит на весь дом. Вот ей и говори. Хватит на мне отрываться! — вскипел Димка.

— Если б не таскался как шелудивый кобель, никто тебе не сказал бы и слова!

— Я уже не ору. Слова не услышишь, живи, как хочешь. Хоть раком стой на пороге, мне безразлично. Но ко мне не подходи. Остыла к тебе душа, отгорела. Я больше не люблю. Ты, понял? И не держусь за тебя! Мы с сыном проживем сами. Ты не сможешь ужиться ни с кем, потому что не создан для семьи!

— Столько лет прожили и вдруг я негодный отец и муж! Чего ж столько лет терпела? — усмехался Димка.

— Да разве это жизнь? Сплошная мука! Ни одного доброго слова не слышала от тебя. Все мужики своих баб называют женами. А я что слышала! Телка? Дура, психичка, а чего на себя не глянешь? Сущий отморозок и козел! Дура была, когда полюбила тебя! Знай тогда, на пушечный выстрел не подошла бы! — стояла у двери, покраснев до волос.

— Подумаешь, осчастливила! Я и не собирался на тебе жениться! Сама привязалась! Я никогда не любил тебя! — смотрел на Шурку насмешливо, вприщур.

— Спасибо за откровенность! Когда-то это должна была услышать. Что ж, получила поделом! Прощай! — кивнула сыну на дверь.

— Дети! Куда же вы? — услышали из-за двери голос свекра. Шурка с сыном быстро спустились во двор. Они не увидели и не услышали, как упал человек на пол. Димка подскочил к отцу. Тот судорожно глотал воздух, пытался сорвать на груди рубашку, но руки не слушались.

Вскоре «неотложка» увезла Леонида в больницу. Димка поехал следом. Бледный, перепуганный, он дрожал, не знал, что предпринять, чтоб помочь отцу. Он боялся потерять его. О Шурке и сыне не думал, был уверен, вернутся, как только пройдет обида. Не больше трех дней выдержат. И примчатся сами, — усмехнулся, въезжая в больничный двор.

Леонида положили в реанимацию, с диагнозом: обширный инфаркт. Димка всю неделю просидел у его постели. Лишь на работу позвонил, сказал, где он, и что случилось с отцом. Все эти дни врачи-кардиологи не отходили от человека. Вздохнули с облегченьем лишь когда он задышал, потом открыл глаза, увидев сына, слабо улыбнулся. Леонид заметно похудел, побледнел и ослаб. Лишь к концу второй недели спросил сына:

— Где Шура и внук?

— Наверное, дома. Где ж им быть?

— А почему они не приходят ко мне?

— Не знают, где мы с тобой приморились! Давно бы примчались, а я забыл о них! Ты, прости меня!

— Ты не был дома?

— Я все время с тобой!

— Беги к нашим, скажи им все. Пусть не переживают и не волнуются. Привет от меня передай. А еще, что скучаю без них и очень жду!

— Нет, отец! Не могу оставить тебя одного! Отсюда выйдем вместе. Наши обойдутся и подождут. Я не хочу тобою рисковать, — запротестовал сын.

— Я кому говорю! Беги! Верни их домой обоих. И мне позвони, что вы снова вместе! Я хочу, чтоб вы никогда не разлучались! Слышь, сынок! Иди! Живые об жизни думать должны. Это правильно! Не медли! — отвернулся от Димки. Тот послушно поехал домой.

Едва вошел в квартиру, понял, что ни жена, ни сын сюда не приходили. Пыль осела всюду. Словно квартира обезлюдела навсегда. Кругом тишина и одиночество в обнимку с тоской присели в каждом углу.

Димка набирает номер Шуркиного телефона. В ответ молчание. Никто не хочет говорить с ним. Даже сын не ответил.