Последний шанс

— Минутки не заснешь, Ванюшка! Всю жизнь нас помнить станешь, — обещали бабы.

— Милые вы мои! Красавицы! Не хочу позориться, не готов я нынче, надо отдохнуть. Вот когда силенок наберусь, встретимся.

— Как узнаем про то? — спросила самая озорная, худощавая, рыженькая бабенка, та, что чаще всех щупала и пощипывала Ивана.

— Я сам вас сыщу! Даю слово! — пообещал человек и поспешил уйти в дом.

Конечно, не появись Варя, Иван обязательно выбрал бы какую-нибудь из баб. Уж как они задушевно пели, как плясали! Аж дух захватывало! Одна лучше другой. Какую бы из них выбрал, сказать трудно. Чудо бабы! Каждая, как звездочка, каждая — красавица! Таких в городе и вправду нет! Не зря же средь них дед Василий до девяноста лет дожил. Средь городских баб и половины не протянул бы, — вспомнил жен своих друзей и поморщился.

— Вань! Ты где там застрял? Ходи сюда, к нам, для разговора! — позвал старик гостя в комнату и кивнув на Варвару продолжил:

— Просказал внучке про твое предложенье. Она от радости зашлась. Понятно, что в город ей охота. Единое сдерживает ее, — глянул на бабу, та покраснела, опустила голову и призналась:

— Все бы ладно, одно не получается. Плата за жилье. Не платить не смогу. Так нельзя. Себя обязанной чувствовать стану…

— Не неси чепуху! — грубо оборвал Иван и продолжил:

— Ты так иль иначе будешь в квартире прибирать, глядишь, постираешь и мое. Поесть приготовишь и на меня. Я не привередливый, не капризный, ем все. Ну, а я за такое плачу домработнице. Тут же ты справишься. Ничего мудрого нет. И платить не будешь. Я ухожу на работу рано, возвращаюсь поздно, так что маячить на глазах друг у друга не будем. Только по воскресеньям, если никуда к друзьям не пойду. Да и чего мне тебя уговаривать? Устроишься в городе, хоть какой-то заработок получишь. Здесь в деревне никакой перспективы! Так что сама решай. Хочешь, переезжай, не подходит мое предложенье — оставайся, — следил за выражением лица Вари.

— Как ты, дед, советуешь? — спросила Василия.

— Оно вишь, ежли б по осени поехать, тут бы легшее получилось бы. С картохой надо успеть справиться вовремя. Все ж участок нималый, цельный гектар. Кто его одолеет в неделю? Твои вчетвером останутся. А и то меньшие уже в учебу пойдут, в школу. С меня нынче помощник никудышный. Опять же за картохой следом капусту солить надо. А как без тебя?

— Дед! Как без Вари три года обходились? И ничего, не пропали. Жили и выжили! — заметил, как расправились плечи женщины, разгладились морщинки на лбу. Она неприметно улыбнулась одними глазами, поблагодарив человека за поддержку

— Опять же Варя станет помогать деньгами, семья из нужды выберется.

— Ванек, оно все понятно. Но ить и тут без внучонки хоть задавись!

— Дед, я помогу, в чем смогу. Остальное сами решайте, — встал из-за стола. Он устал от разговора, какой затянулся и казался бесконечным.

— Иван, ну, а если вы приведете женщину, а тут я толкусь? — спросила Варя.

— Я домой не вожу! — оборвал резко.

— Не обижайтесь. Мне очень хочется уехать в город. Это моя мечта. Но должна поговорить со своими родителями. Что они скажут? Отпустят ли меня? Я недавно ошиблась и решила по-своему. За это поплатилась так, что чуть жива осталась. Больше не хочу рисковать. Как скажут мои, так будет. Я завтра отвечу вам, что решат родители.

— Как хочешь Варя! — ответил Иван, отвернувшись от женщины, та вскоре заторопилась домой. И ушла, тихо сказав на пороге:

— Спокойной ночи вам…

— Ванек! Ты не серчай на нас корявых. Ить девка, как с могилы встала. Наглядеться не успели, сызнова упорхнуть хочет. Оно понятно, могет в другую деревню взамуж пойти и тоже редко станут видеться. Такая она жисть и доля бабья не угаданная. Но сердце родителев куда денешь? Его не спрячешь от себя в припечке иль подвале. Оно и там, даже по горбатому дитенку исплачется, потому как оно свое, кровное и родное. У тебя свово ребенка нету, вот и не понимаешь детных. Каково старикам переносить слезы и горести своих детей? Легше в могилу сойти живым, чем пережить ваши беды. Кто из стариков ни пожелает счастья своим детям? Таких в свете нет. Только где оно? Почему на долю наших, так мало тепла и света выпадает. Почему единые слезы видим в их глазах? Иль это расплата и за наши грехи? Пусть бы тогда Господь укоротил наши жизни и пощадил детей, чтоб не страдали из-за нас. Пусть наши Вареньки, хоть когда-то улыбнутся нам вслед и помянут добрым словом…

— Василий Борисович! Я хорошо тебя понимаю, но не все дети в радость. Я не говорю о Варваре, и все ж, бывает еще такое, когда дети для родителей сущее наказание. И многие из нас с этим по жизни сталкивались.