Последний шанс

Полковник Строкун убежден, что в машине, из которой обстреляли Тельмановский пост ГАИ, было двое. Но подтвердить это сможет только экспертиза и следственный эксперимент, на что требуется время. А уже на исходе тридцатое апреля, потом будут три дня праздников, время повышенной готовности милиции. Кому же заниматься экспертизой? Не исключено, что баллистическая экспертиза породит новые вопросы, не ответив на прежние. Что она может подтвердить? Что стреляли из того автомата, который позже нашли в канаве, — в этом Иван Иванович и так не сомневался. Стреляли на ходу или с места. Это тоже известно.

Хорошо бы обнаружить в машине отпечатки пальцев Кузьмакова и Дорошенко. Их сравнят с теми, которые есть в картотеке. И тогда можно припереть Алевтину Кузьминичну фактами. А пока — лишь подозрения. При выезде из Донецка в 18.08 с ней в машине, по показаниям Тюльпанова, никого не было.

Правда, за это время она могла доехать от магазина «Акация» до места встречи с Тюльпановым. Но магазин грабили бородатые, а с ней сидел безбородый «мясник» в сером свитере. Неужели успел переодеться за несколько минут, пока они ехали от мебельного до Пролетарского переезда, где их ждал Тюльпанов?

Придется провести следственный эксперимент, — решил Иван Иванович. Но только в том случае, если во время беседы с Шуриным возникнет что-то подозрительное. А если у человека чистое алиби: был на продуктовой базе...

Иван Иванович начинал уже нервничать: все факты какие-то неопределенные, их можно толковать и так и сяк. Даже нечего доложить Строкуну, не говоря уже о том, чтобы за что-то зацепиться, как это ему удалось в случае с Кузьмаковым и Дорошенко.

Иван Иванович встал с кресла и поблагодарил Тюльпанова, к которому испытывал особую симпатию. Вошла Екатерина Ильинична:

— Сани все нет и нет, не знаю, что и думать. Мой академик голоден, рычит по-волчьи. А как у вас дела?

— Уже поговорили... Но мне — в управление.

— Иван Иванович! Чтобы я отпустила вас голодного? Убеждена, что вы за весь день ни разу по-людски не поели.

Он вспомнил холодный бифштекс, который пережевал на ходу, пока нес еду Тюльпановой, и у него вмиг засосало в желудке.

— Времени не хватает, — оправдывался он.

— Мы нужны государству здоровыми, — резонно возразила Генералова. — А с язвой вы будете интересны лишь хирургу и терапевту. За стол! Академик так и сказал: «Подай мне хотя бы одного из Орачей».

Екатерина Ильинична подцепила Ивана Ивановича под руку и повела за собой.

Они спустились на веранду. Именинник уже сидел за столом и озорно, как мальчишка, стучал вилкой и ножом по краю пустой тарелки.

— С голоду умираю! — твердил он.

Екатерина Ильинична поцеловала мужа в макушку.

— Привела Орача. Начинаем.

Стол был богатый, сытный и разнообразный. Все сели, зазвенели ложки и ножи. Компания готовилась к первому тосту.

Зазвонил телефон:

— Саня! — сказала Генералова, вставая из-за стола. — Будет оправдываться... Но выволочки ему не миновать!

Она обращалась ко всем, но Иван Иванович понял, что эти слова предназначались для него.

Генералова выплыла из-за стола, сняла трубку. Лицо ее выразило недоумение:

— Здесь, — подтвердила она. — Здравствуйте, Евгений Павлович. Передаю. — И Орачу: — Вас, Иван Иванович... Разыскали пропажу.

Евгений Павлович был явно расстроен. Говорил сдержанно, старался сохранить спокойствие. Но за долгие годы совместной службы Орач изучил его.

— Погутарил с Тюльпановым? Ну что?

— Бои местного значения, — ответил Иван Иванович, давая понять, что ничего существенного он здесь не обнаружил.

— Кончай именинничать, жду. — И повесил трубку.

После такого заявления начальства аппетит пропадает моментально.

— Извините! — сказал Орач хозяйке дома. — Служба.

Екатерина Ильинична начала готовить ему в дорогу «тормозок».

— У вас с Евгением Павловичем все еще продолжается вчерашний день. Перехватите.

Генералова пошла провожать Орача к машине, которая стояла у ворот. Она несла нажористый сверток. Передала его водителю:

— Сергей, скормите ему хотя бы половину.

Когда машина тронулась, Сергей сказал:

— Иван Иванович, и в самом деле поели бы... Потом будет некогда: вас по рации разыскивал полковник. Я ответил, что вы у Генераловых.

«Что же там стряслось? — с тревогой думал Иван Иванович. — И Саня где-то задержался. Не связаны ли эти события?»

Он взял бутерброд с красной икрой и маслом, начал жевать, не чувствуя вкуса.

— А ты-то? — спросил он водителя.

— Матрена Ивановна закормила до полусмерти, — ответил Сергей.

Войдя к Строкуну, Иван Иванович спросил:

— Что тут случилось?

И увидел Марину. Она сидела в уголке возле стены в привычной для нее позе — вполуоборот: повернуться ей мешала подрезанная когда-то жила на шее.

«Санька!» — забилось, заклохтало сердце всполошившейся квочкой, которую согнали с гнезда. — Неужели что-то с ним?..»

Иной причины, которая заставила бы Марину придти сюда, к ее давнему знакомому Строкуну, не было.

— Сдать оружие, гражданин Орач! — приказал Строкун, поднимаясь из-за стола. — Вы арестованы.

Первой мыслью, промелькнувшей в тот момент в голове Ивана Ивановича, была «разыгрывает».