Последний шанс

— Нет-нет, прошу понять меня правильно, — запротестовал старый учитель, — я не говорил: «Жигули». Это Степан Емельянович так растолковал мои слова, — кивнул он в сторону смутившегося участкового инспектора. — Я сказал: «Серая машина». «Волгу» я определяю, «Запорожец»... А «Жигули» и «Москвич» для меня на одно лицо. Я бывший учитель биологии, и моя сфера далека от техники, тем более современной.

Иван Иванович был благодарен ему за такую дотошность. Это качество — во всем быть точным — весьма повышало ценность показаний старого учителя.

— Ну и как дальше протекали события? — поинтересовался он.

— Да никак... Мы с Умкой ретировались, оставив поле боя за противником.

— А на номер вы случайно внимания не обратили?

— Нет, в первый раз не обратил. Не до того было... Летит увесистый молоток в моего Умку! Представляете себе? У меня душа в пятки!

— Ну, а во второй?

— Второй встречи, можно сказать, и не было, я лишь наблюдал из окна. Двадцать восьмого... Захожу в кухню... Знаете, люблю побаловать себя чайком. Накануне невестка снабдила меня цейлонским и индийским. Правда, сорт второй и развесочная фабрика одесская. В газете как-то читал: грузинские чаеводы, чтобы выполнить непомерный план, начали стричь листья вместе с ветками... Невольно отдашь предпочтение импортному. Пусть и второй сорт, и развес одесский. Но, по крайней мере, без березовых веников.

Ивану Ивановичу хотелось поторопить старого учителя. К чему эта элегия о чае? Покороче! Самую суть! Но он боялся потерять доверие очень важного свидетеля. Чего доброго, замолчит, закроется, и тогда слова от него не услышишь. Майор милиции был самым внимательным слушателем.

— Словом, завариваю, — продолжал пожилой человек. — Ополоснул чайник кипятком, засыпал чай, залил. Ну и надо выждать пять-семь минут. Смотрю в окно и вижу — возле дома напротив, это восемьдесят седьмой по Октябрьской, — мой вчерашний знакомый. Топчется возле открытой дверки и смотрит куда-то назад, в сторону девяносто первого дома.

— Вы хотите сказать: в сторону мебельного магазина? — Благодаря схеме старшего лейтенанта Дробова Иван Иванович довольно четко представлял себе расположение ближайших к магазину домов и их нумерацию.

— Нет, Иван Иванович, — возразил учитель. — Я этого утверждать не могу. Магазин — всего лишь нижний этаж, а дом номер девяносто один — девятиэтажный. Но у меня создалось впечатление, что молодой человек с маленькими злыми глазами смотрел в ту сторону, где выезд с улицы Овнатаняна на Октябрьскую.

— Пусть так. Но шофер стоял лицом к служебному входу в мебельный магазин? — уточнял Иван Иванович.

— В общем-то, конечно, в ту сторону... Но я же говорил, что у меня почему-то создалось впечатление, что он высматривает кого-то гораздо дальше.

— Ну и что же? — поторапливал Иван Иванович учителя.

— Чай «созрел», я налил чашку, есть у меня такая... подарочная: «пей до дна» — граммов на шестьсот. И вернулся в комнату.

— А номер! Номер, Арсентий Илларионович! — воскликнул нетерпеливо майор Орач.

— Номер... Вернее, не сам номер, а буквы странные: «ЦОФ». Я еще подумал: «Центральная обогатительная фабрика». Первые две цифры — девяносто четыре... Так начинается телефонный номер у моего сына... Коммутатор. А остальное в памяти не сохранилось, — виновато признался старый учитель. — Извините, склероз... Болезнь мудрецов, которые все знают, но ничего не помнят.

— Арсентий Илларионович! Цвет машины, серия номера, две цифры... Да это же готовый адрес!

Иван Иванович тут же позвонил к себе в управление. Как и рассчитывал, Крутояров был на месте.

— Олег Савельевич, вы у нас специалист по Краснодарскому краю. Запишите... Машина мышиного цвета, скорее всего «Жигули», серия ЦОФ — первые две цифры номера: девяносто четыре... Владелец — и все о нем. Самым срочным образом! А что у вас нового?

— Звонил Строкун, — ответил Крутояров. — Гаишник оказался молодцом. Пришла ориентировка: задержать машину «Жигули», за рулем которой женщина. И тут через три-четыре минуты — она! Он опустил шлагбаум. У них там когда-то был санитарный кордон по ящуру. Кордон сняли, а шлагбаум остался. Видимо, по лености гаишник выходить из будки не стал. Поманил женщину-водителя к себе. Она пошла к нему с документами. А мужик, сидевший на месте пассажира, пересел за руль, включил скорость и протаранил шлагбаум. При этом он или еще кто обстрелял гаишника из автомата. Гаишник, уже раненый, стрелял ему вслед, но тот ушел. Женщина утверждает, что мужик подсел к ней в машину на Мариупольской развилке, сказал, что ему в Таганрог. Было по пути, и она взяла, чтобы не так скучать в дороге.

— А что говорит по этому случаю постовой ГАИ? — спросил Иван Иванович.

— Ничего. Он в бессознательном состоянии. Парню делают операцию в местной больнице, везти в Мариуполь было нельзя. Строкун спрашивал, что у нас по бородатому, я сказал, что есть «фоторобот». Похвалил: «Молодцы». Они там пытаются напасть на след умчавшегося «жигуленка», но пока безрезультатно... Может, что-то пропишется, когда рассветет.

— За ночь-то может умотать... — посетовал Иван Иванович.