Последний шанс

— С мая по август на шахте обычно работать некому, — пояснила Генералова Ивану Ивановичу. — Время летних отпусков. Под каким только предлогом не уходят. А в этом году — просто беда: на дворе лишь апрель, а уже спешат рассчитаться.

Иван Иванович уже слыхал об этой беде от Лазни: «Бегут, как крысы с тонущего корабля». Естественно, нового директора шахты это не может не волновать.

Иван Иванович перебирал учетные карточки, попавшие ему в руки. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, партийность, адрес, паспорт. Но самым ценным для него сейчас была небольшая фотография, приклеенная в уголке.

Стоп! Одна учетная карточка без фотографии. Ее здесь и не было: уголок карточки чист, никаких признаков клея. «Юлиан Иванович Семенов».

Иван Иванович вопросительно посмотрел на работницу отдела кадров.

— А где фотография?

Женщина виновато взглянула на Генералову, будто спрашивала у нее совета.

— Их у меня три таких, недооформленных, — оправдывалась, — Прудков, Победоносец и Семенов.

— Светлана Николаевна, что же вы! — укорила ее Генералова. — Такая аккуратная. Если личное дело недооформлено, мы не имеем права принимать человека на работу.

— Но вы же тогда сказали: «Оформляйте пока без фотокарточек», — испуганно лепетала кудрявая, белесая, как одуванчик, женщина.

— Светлана Николаевна, что за ерунду вы говорите! — возмутилась Генералова.

— Может, вы забыли, — оправдывалась несчастная. — Давно это было... Моему Сереже уже пять. А в тот день я как раз уходила в декрет. Пришли Петр Прохорович с директором, принесли уже заполненные учетные карточки на троих: «Оформляйте срочно!.. Эти ребята нужны на участке». Я говорю: «А где фотокарточки?» А Пряников: «Принесут, куда они денутся». Директор сказал: «Не будем бюрократами». И вы подтвердили: «Оформляйте, фотокарточки они принесут». Но они их так и не принесли.

Вот когда пришел черед смутиться Генераловой. Залилась краской стыда, как девчонка.

— Может, они и приносили, но вы же были в декрете, — оправдывалась она, адресуя свои слова не столько сотруднице, сколько майору милиции.

«Нет, уважаемый товарищ заместитель директора шахты по кадрам, не приносили своих фотокарточек эти люди, оформленные вами на работу. И вы об этом прекрасно знаете. Давайте признаем: это было заранее спланированная акция: не оставлять после себя следов. И главными действующими лицами такой операции были начальник четырнадцатого участка Пряников и директор шахты Нахлебников».

— Светлана Николаевна, — поинтересовался Иван Иванович, — а часто ли начальники участков приходят в кадры просить за тех, кто оформляется на работу?

— Другие — нет, а Петр Прохорович приходит. У него участок особый, передовой. Там высокие заработки, и он подбирает людей тщательно. Я хотела, чтобы он взял к себе в забой моего мужа. Все обещает: «Вот освободится место». И так уже второй год. Я даже Екатерину Ильиничну просила.

А Генералова места себе найти не может: то вспыхнет, покраснеет, то побледнеет, покроется блеклыми пятнами.

— На четырнадцатом участке — особый кадровый режим. Так было заведено еще при старом директоре. Он как-то вызвал меня и сказал: «Пряников знает, кого принимать, а кого увольнять. На участке, где выполняют любой, самый высокий план на сто пятьдесят — двести процентов, может работать далеко не каждый. Там нужны двужильные мужики. Случается, по виду ого-го, а на деле — слабак. Такой не ко двору».

«Конечно, — подумал Иван Иванович, — Пряникову на участок нужны были свои люди».

— Светлана Николаевна, вы ведете четырнадцатый участок. Всех людей знаете в лицо?

— Не всех.

— А этих? — Иван Иванович показал фотопортреты бородатой троицы.

Рисованные фотороботом в трех проекциях схематичные портреты бородатых были уж больно похожи друг на друга, и сотрудница отдела кадров совсем растерялась.

— Этих? — Она близоруко прищурилась и наклонилась к столу. — Нет, наверно. Таких я что-то не припоминаю! — Снова вопросительно посмотрела на свою начальницу, не осмеливаясь что-либо сказать без ее согласия.

— Говорите, Светлана Николаевна! — разрешила заместитель директора шахты по кадрам.

— Может быть, вот этот... глазастенький... кого-то напоминает...

— Этого? — Иван Иванович показал портрет безбородого Кузьмакова.

— Ну да! Это же Кузьма Иванович. Верно, Екатерина Ильинична?

Генералова, понурив голову, молчала.

«Кузьма Иванович Прудков... Он же Кузьмаков», — выводил свою формулу майор милиции Орач.

«Георгий Иванович Победоносец — это Георгий Дорошенко, известный в преступном мире по кличке «Жора-Артист».

А кто такой Юлиан Иванович Семенов?

«Ну и юмористы! — удивлялся Иван Иванович. — Один — Кузьма Прутков, знаменитый литературный герой. Другой — Георгий Победоносец — святой православной церкви. А третий — Юлиан Семенов, популярный писатель, автор детективов».

Насколько надо быть убежденными в своей неуязвимости, чтобы вот так насмеяться над окружающими!

— Светлана Николаевна, вам тогда принесли заполненные учетные карточки. А как насчет документов? Трудовой книжки, паспорта, военного билета?