Последний шанс

– Удачи в школе, – иду к спальне, вещи малыша в нашем гардеробе, как и все принадлежности.

– Давай подберем тебе наряд, – сажаю малыша на кровать и открываю маленький чемоданчик.

Крохотные вещи аккуратно сложены, в кармашке даже есть его поилка и маленькая шелестящая погремушка в виде цветка. Поднимаю глаза и смотрю на улыбающегося парня, который даже не вспомнит свою маму, который вынужден жить с женщиной, что ни за что ее не заменит. Что сама сломлена как карандаш на пару частей и рисует свою жизнь криво и неумело. Женщина, которая не смогла уберечь собственного ребенка. Вытираю слезы с щек, напоминая себе о том, что этого не должен видеть муж, низачто и никогда.

– Мне нравятся черные джинсы и эта милая толстовка с медведями, как думаешь? – закусываю дрожащие губы.

– Да,да,да, – тычет на меня пальцем.

– Вот и решили, – раскладываю на кровати и иду выбирать наряд себе, приглядываю за малышом.

Пожалуй тоже надену черные джинсы и черную прозрачную блузку, сверху черный пиджак, на ноги красные лодочки и красная сумка.

– Мир! – грубо, голос мужа.

– Да? – дергаюсь, выхожу к ним.

– Ты оставила его на высокой кровати, – глаза сощурил, – Чем ты думала?

Начинаю дрожать, ноги становятся ватными, воздуха не хватает. Все становится тяжелым от его жесткого настроения.

– Не понимаю Амиран, – шепчу, стараюсь держаться гордо подняв подбородок вверх.

– Чего ты не понимаешь? Что он мог упасть? – слишком резко, указывает на меня пальцем.

Хочется забежать в ванну, закрыть дверь и проплакать, прятаться. Останавливаю себя, вечно бегать не будешь. Делаю глубокий вздох насколько это возможно, прогоняю страх перед зверем.

– Послушай, – выставляю перед собой руки, – я в метре от него и слежу, чтобы он не упал.

– Я тебя не увидел, когда вошел, а он был на краю, – не сбавляет оборотов.

Всё, точка, мысли о ребенке начали одолевать меня, пробираясь во все уголки разума.

– Одень его пожалуйста. Я соберусь и выйду, дайте мне минут двадцать, – разворачиваюсь на автомате и иду в ванную комнату.

– Мирослава, что с тобой? Ты меня слышишь? – его голос, крики, звонкий голос малыша где-то на втором плане.

– Двадцать минут Амиран, – закрываю за собой дверь и медленно скатываюсь на пол, обнимая себя руками. Мира, девочка, прошу тебя дыши, раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре. Чувствую грань истерики, но не позволяю себе провалиться туда, не позволяю насладиться мыслями о ребенке, о наше жизни вдвоем, если бы я только сделала другой выбор и после ужина улетела обратно в Италию. Если бы я только могла вернуть все назад. Моя девочка, кажется я нуждаюсь в тебе больше чем в ком либо.

– Мир, все в порядке? – стучит в дверь.

Собираю всю силу воли, чтобы не послать его к черту и не устраивать истерик.

– Да, любимый, я скоро, – поспешно встаю, от чего кружится голова. Смотрю на себя в зеркало. Да уж, тридцать не за горами, стоит наверно слегка отдохнуть наедине с собой. Наношу нюдовые тени, тонкие стрелки, темно-розовую матовую помаду, чуть румян, высокий хвост и готово. Так уже намного лучше.

– Вы сегодня будете моей охраной? – эффектно появляюсь в спальне.

– Да, красотка, – его настроение уже игривое.

– Тогда я оденусь, пара минут господа, – наиграно улыбаюсь, напоминаю себе, что через минут десять станет легче и злость и обида пройдут.

– Мы сегодня все на стиле, – подмечаю, что мои парни одеты практически одинаково, только вот у нашего папы дырки на коленках и свитер крупной вязки, на ногах черные кроссовки.

– Ты не устанешь на них? – указывает на обувь.

– А мы собираемся куда то помимо студии? – хватаю сумку и ноутбук.

– Нам нужно купить для него стульчик, столик, игрушек, знаешь такие детям обычно нужны, – смеется, уверенный в себе, его уверенность распирает вокруг давя на мою неуверенность.

– Предлагаю заказать все на сайте, – ну уж нет, ходить по детским магазинам я не согласна.

– Посмотрим, поехали, – выходит с парнем на улицу.

– Мой малыш, ты сегодня дома, – сажусь, целуя Моро в лоб, – Не скучай, хорошо, вечером с нас прогулка.

Малыш провожает нас виляя хвостом.

– Переживаю за него, он один не оставался тысячу лет, – рассматриваю нас в лифте, выглядим как семья, даже наш папа кажется не таким грозным с растрепанными волосами.

– Мирослав, ты слишком обеспокоена собакой, но совсем не печешься о детях, – упрек, который заставляет меня сжать зубы и гневно посмотреть прямо в его бесстыжие глаза.

– Да, беспокоюсь, за всех, одинаково, – чеканю отдельно каждое слово, – У меня в крови беспокоиться за тех, кого приручили. Но откуда вам знать, Амиран Бесарионович.

Выхожу из лифта, направляясь в сторону парковки к своему Porsche.

– Я поведу, но сначала переставим кресло, – идет с ребенком к мерседесу и пытается отстегнуть детское сиденье, злится.

– Тимур, иди ко мне, папа слишком горд, чтобы просить помощи, – улыбаюсь ребенку. Гора встает в полный рост, напирает на меня, прижимая к машине.

– Доиграешься, – цедит, вполне серьезно.

– Поставь ребенка, так будет безопаснее и быстрее, – не реагирую, смотрю только на нашего кудряшку, который заставляет меня улыбнуться.