Последний шанс

– Это не смешно. Она убила мою прабабку и моего прадеда, и ей это сошло с рук! А потом она еще за их счет и разбогатела! Представляю, как Конни в глубине души над всеми подсмеивалась!

Вероника шумно сморкается, а Софи мучат угрызения совести, потому что, если тетя Конни действительно убила Элис и Джека, ей это представляется скорее интригующим, чем ужасным. Убийства, совершенные более семидесяти лет назад, не кажутся такими серьезными, как убийства, имевшие место в наши дни. В конце концов, в любом случае жертвы сейчас все равно были бы уже мертвы, так что вопрос кажется ей спорным. Но Вероника ведет себя так, словно все это произошло на прошлой неделе.

– Может быть, ты вместо вина хочешь горячего чая с лимоном? – спрашивает Софи.

– Нет, – сопит Вероника. – Вино нормальное. Послушай, я хочу, чтобы ты помогла мне доказать, что тетя Конни убила Элис и Джека. Я собираюсь написать об этом книгу и, конечно, упомяну тебя в разделе «Благодарности». Не забывай, ты у меня в долгу. Если бы не я, ты не получила бы этот дом.

– Но как я помогу тебе?

Софи ошеломлена. Как-то это, мягко говоря, неэтично: получив от человека в подарок дом и парочку потенциальных женихов, собирать доказательства того, что твой благодетель – убийца.

– Ты можешь поговорить с моими родственниками. С Розой и Энигмой. Или даже с мамой и папой, – говорит Вероника. – Они все что-то скрывают. Я знаю это и всегда знала. Я постоянно слышу весьма любопытные фразы. Однажды, например, во время ссоры отец сказал маме: «Я в любой момент могу развеять в прах всю эту вашу историю про Элис и Джека». А та рассмеялась и ответила: «Давай, вперед, но имей в виду, что тогда тебе придется иметь дело с тетей Конни». Я, конечно, попыталась выяснить, о чем речь, но они свели все в шутку. Мне было тогда лет четырнадцать. Понимаешь, я забываю об этом на годы, а потом вдруг опять вспоминаю и злюсь. Тут явно что-то нечисто! Моя семья участвует в укрывательстве преступника, и я хочу выяснить правду!

Софи представляет, как обидится Вероника, если узнает о том, что сказали ей Энигма и Роза. Получается, что теперь Софи тоже участвует в укрывательстве. Но при этом сама ничего толком не знает. Это и впрямь интригующе.

– А не лучше ли тебе самой обо всем их спросить? – Софи очень не хочется опять ссориться с Вероникой.

– О-о, ты думаешь, я не спрашивала? Миллион раз! Мои родственнички любят тебя больше, чем меня! – Осушив свой бокал, Вероника пододвигает его к Софи, чтобы та вновь его наполнила. – Когда я заявила, что собираюсь опротестовать завещание тети Конни, ни один меня не поддержал. Они не хотели, чтобы дом достался мне. Они предпочли, чтобы он достался тебе. Я их раздражаю. Я вообще всех раздражаю. Слушай, мы скоро будем есть? Может быть, пора проверить курицу?

Вероника хрустит леденцом от кашля, выразительно поглядывая на духовку и, видимо, вознамерившись доказать, что она действительно всех раздражает.

В этот момент, словно сигнал пожарной тревоги, резко звенит таймер, и обе девушки подскакивают.

– По-моему, тетя Конни сердится на нас, – открывая дверцу духовки, немного нервно шутит Софи.

Вероника потрясает поднятым к потолку кулаком:

– Я намерена доказать, что ты это сделала, тетя Конни! Ты всегда говорила, что в любом деле главное – хорошенько сконцентрироваться. Что ж, я умею это делать. Я концентрируюсь на тебе! Убийца!

Софи достает курицу из духовки, с радостью отмечая, что пахнет она восхитительно, и с любопытством смотрит на Веронику:

– Ты в порядке?

– А что такое?

– Ты сегодня немного бледная, – поясняет Софи. А про себя добавляет: «И ведешь себя еще более по-идиотски, чем обычно».

– Наверное, не следует пить спиртное, когда принимаешь антибиотики. – Речь Вероники становится приглушенной. – К тому же сегодня я, кажется, забыла поесть. Опля! – В этот момент веки ее опускаются, и верхняя часть туловища медленно клонится вперед, пока лоб не упирается в стол.

* * *

На следующее утро Софи заглядывает к Веронике, спящей в гостевой спальне. Та лежит на спине, тяжело дыша через рот и театрально прикрыв тонкой кистью глаза, словно не в силах вынести какое-то зрелище. Странно видеть Веронику спящей – она редко пребывает в покое. «Смотреть на спящего человека, – думает Софи, – все равно что шнырять по чужому дому в отсутствие хозяина». Софи впервые замечает, что у Вероники остроконечные, как у эльфов, уши, и на нее накатывает прилив этакой материнской нежности. Она даже готова подоткнуть Веронике одеяло, но боится разбудить ее.

Втихомолку оставив у постели гостьи чашку чая, стакан воды и таблетку антигриппина, Софи на цыпочках выходит из дому. Сегодня воскресенье, и она встречается с Грейс, которая начнет готовить ее к проведению экскурсий.

Она доходит до Дома Элис и Джека по мощеной дорожке, вьющейся вдоль берега острова. Ну до чего же приятно проигнорировать вежливую, но строгую надпись: «Извините! Проход разрешен только жителям Скрибли-Гам!»