Последний шанс

Река каждый день меняется. Сегодня она покрыта сине-серой зыбью, словно кто-то энергично вытряхивает скатерть после пикника. На скалу прямо напротив Софи неуклюже приземляется огромный пеликан.

– С добрым утром! – кричит ему Софи.

Пеликан скромно опускает клюв и бросает на нее смущенный взгляд. Глаза у него маленькие и желтые.

Завернув за угол, Софи видит Грейс, которая ожидает ее у дома. Она одна. Кэллум, вероятно, остался с ребенком. Грейс сидит на ступеньках крыльца. На ней черные джинсы и кремовая кофта из флиса, волосы зачесаны назад и заплетены в косу. Она похожа на супермодель из рекламы духов, но без намека на косметику. Каждый раз при виде Грейс Софи требуется несколько секунд, чтобы свыкнуться с ее красотой. Софи собирается помахать Грейс рукой, но останавливается, заметив, в каком та настроении. Она сидит совершенно неподвижно, безвольно сложив руки на коленях. На лице ее написано безысходное отчаяние. Софи чувствует, как внутри у нее все сжимается от страха. Она подбегает к Грейс. Должно быть, случилось что-то ужасное. Ребенок? Кэллум?

– Грейс? – говорит она хриплым голосом. – Все в порядке?

Но Грейс поднимает глаза и улыбается своей великолепной улыбкой Снежной королевы:

– Конечно! А что?

– У тебя был такой печальный вид. Я бы сказала, опустошенный.

Грейс смотрит на нее с вежливым интересом, и Софи чувствует, что допустила бестактность.

– Наверное, я просто глубоко задумалась. – Грейс встает, расправляя джинсы на коленях. – Я пыталась вспомнить все вещи, которые должна тебе рассказать. Тетя Конни будет глядеть на меня сверху и поправлять, если я скажу что-то неправильно.

«Что за чушь! – сердито думает Софи. – Никогда не видела такого печального лица. Ох уж эти мне закрытые люди!»

– Я хотела, чтобы приехала Марджи и помогла мне, – продолжает Грейс. – Но сегодня тетя весь день проведет на занятиях в группе «Взвешенные люди».

– На занятиях? В воскресенье? – спрашивает Софи. – О господи, а как же… Я же собиралась зайти к Марджи и сказать, что Вероника неважно себя чувствует и лежит у меня дома, то есть в доме тети Конни… – Она умолкает, смутившись тем, что назвала дом Конни своим.

– Все в порядке. Теперь это твой дом, а не тети Конни. – Грейс одаривает Софи чуть заметной улыбкой. – Это не у меня должен быть опустошенный вид, а у тебя: не дай бог связаться с Вероникой.

Софи смеется с несколько излишним энтузиазмом. Ей хочется продлить эти моменты, когда Грейс вроде как расслабляется и поддразнивает ее. Софи кажется, что если бы в тот день они чуть подольше смеялись над кукабаррами, то могли бы подружиться. Может, им следует как-нибудь напиться и поговорить о сексе?

– С Вероникой легче поладить, когда она молчит. Представляешь, вчера она весь вечер говорила о книге, которую собирается написать. И развивала теорию, будто бы тетя Конни убила Элис и Джека и спрятала трупы. Она считает, у Конни был роман с Джеком.

Но Грейс, похоже, это не очень интересует.

– Вероника с детства изобретает разные нелепые версии того, что произошло с Элис и Джеком. Не думаю, что с ними случилось нечто необычное. Полагаю, эти двое просто удрали. У них был большой долг по арендной плате. Во время Великой депрессии люди сплошь и рядом покидали свои дома.

– А как же кипящий чайник? Пирог в духовке! В шкафах осталась вся их одежда. И главное, как они могли вот так бросить своего ребенка?

Грейс засовывает руки в карманы флисовой кофты и смотрит на Софи странным прищуренным взглядом:

– Может быть, решение было принято спонтанно. Может быть, ребенок все плакал и плакал и Элис не могла этого больше вынести. Может, ей казалось, она сходит с ума. Может быть, ей казалось, что ребенку будет лучше с кем-то другим. Может, она просто терпеть не могла родную дочь!

Софи показалось или в голосе Грейс действительно прозвучали истерические нотки?

– Все может быть, – мягко соглашается она.

Ну и семейка! Что-то с ними явно не так! Генетический дефект? Межродственное скрещивание? Или это местная вода так на них влияет? Не намекает же Грейс на то, что не любит своего восхитительного, милого и трогательного малыша?

– Вечно этой Веронике неймется. – Грейс отмахивается от невидимого насекомого. – Тетя Конни всегда говорила: если бы тайна Элис и Джека вдруг раскрылась, для бизнеса это было бы ужасно. Она считала, что главное в тайне то, что она не разгадана. Послушай, может быть, начнем?

– Конечно.

– Вот текст, который тебе надо будет выучить наизусть. Тетя Конни не одобряла чтения по бумажке. Я, бывало, нацарапывала шпаргалки на ладонях.

Она протягивает Софи листки с машинописным текстом, и та читает:

– «(ГОВОРИТЕ ГРОМКО, ОТЧЕТЛИВО И С ВЫРАЖЕНИЕМ. ЕСЛИ КТО-ТО ИЗ ГРУППЫ РАЗГОВАРИВАЕТ ВО ВРЕМЯ РАССКАЗА, ОСТАНОВИТЕСЬ И ДРУЖЕЛЮБНО ПОСМОТРИТЕ НА НИХ, ПОКА НЕ ЗАМОЛЧАТ.) Добро пожаловать в дом моих прадеда и прабабки, Джека и Элис Манро! (ШИРОКО РАЗВЕДИТЕ РУКИ И УЛЫБНИТЕСЬ)».

– Тебе, разумеется, не надо ссылаться на прадеда и прабабку, – говорит Грейс. – Хотя теперь ты практически член семьи.

Прозвучала ли в голосе Грейс издевка? Софи поднимает глаза, но Грейс невозмутимо смотрит на нее.