Последний шанс палача

Она смотрела неотрывно, с мудрой и ласковой укоризной. Слова стали лишними. Ни к чему сотрясать воздух, когда не зависит от тебя даже собственная твоя жизнь. Цена твоей жизни равна нулю, и не выкупишь за нее теперь ни эту женщину с беспомощным существом внутри, ни дядю Сашу, который вообще сюда никаким боком. Полное поражение и сдача на милость победителя. «Бабло побеждает зло!» – вспомнилось не к месту, и кашель перекрутил грудную клетку по новой, до слез. Пневмония, наверное – чего еще ждать, когда валяешься, мокрый и голый, на ледяном полу? Через пару часов дышать станет совсем трудно, а там и пуля не понадобится… если дадут тебе эту пару часов. Перевернемся пока на бок, в позу эмбриона – так теплее. В тепле таятся картинки красивые и яркие: лето, солнце, запах грибов и мокрой хвои. Сам он, в футболке с дурацкой надписью про бабло, жарит сосиски на поляне, рядом маячит Борька с запотевшей пивной бутылью, еще кто-то… не важно. Во сне все не важно – особенно если спишь последний раз в жизни. Бабло победило-таки зло, да и с добром обошлось вполне по-свойски – плевать ему на такие мелочи! На все идеи плевать, высокие и низкие, прекрасные до одури и жуткие до зубовного скрежета – в простейшем, как амеба, мозгу бабла идеям просто нет места. Большевики пытались заменить бабло красивым призраком всеобщего равенства, но вскоре сдались, и даже отмена НЭПа не загнала народ в добровольные коммуны. Штыками загонять пришлось. Кровавый нацизм боролся с баблом языческими рунами и факельными шествиями, а оно выставило на поединок лучшие силы банков и бирж. Союзником стало идейному миру социализма. Проехалось на его хребте, топча германскую машину, опутало долгами по ленд-лизу и прочими ростовщическими хитростями, а там и завалило успешно, всего-то лет через сорок. На руинах идейного мира, облученного баблом, родились мутанты, не похожие вообще ни на кого. Ни тебе пресловутой «совестливости» советского человека, ни бюргерской брезгливости, мешающей европейцу спокойно брать взятки и убивать. Стальная хватка, калькулятор вместо мозгов, обаятельная улыбка-оскал. Размножаются мутанты-максы почкованием, а может, и клонированием – поэтому их все больше с каждым годом. Цивилизованный Запад на них смотрит благосклонно и совсем не опасается, в отличие от коммунистов, исламистов и прочих людей с убеждениями. Совершенно напрасно, кстати. Убежденного человека можно склонить в свою веру, даже последнего фанатика, нацепившего пояс с тротилом. Мутанта, порожденного баблом, можно только перекупить. Именно бабломутанты, а не фанатики загонят когда-нибудь человечество в подземелья, отравят атмосферу и водоемы, заразят всех подряд чем-нибудь жутким и почти неизлечимым – просто для того, чтобы продавать выжившим воздух, пищу и лекарства. Это будет выгодно экономически, а значит, правильно. Других аргументов мутанты-максы не признают.

Кашель пришел снова, пришлось перевернуться. Исчезли теплые картинки, но и сырость промозглая куда-то делась. Может, телу стало все равно? Тело сделалось футляром для мыслей – на философию вот потянуло ни с того ни с сего! Стареем или положено так – хоть напоследок, да помудрствовать? Стал бы журналюгой двадцать лет назад, кропал бы сейчас умные аналитические статейки… все, стоп, не думай об этом! Пожалеешь себя, грусть накатит, а там недолго и слизью стать. Размазаться по плитке перед бабломутантом, выпрашивать жизнь в слезах и соплях, кусочек солнышка, ароматную поляну, лишний глоток воздуха… стоп еще раз!

Абсолютно невозможно такое под взглядом зеленых женских глаз, усталых и ласковых! Ради них уже отдал последнее, что трепыхалось за душой, так чего ж теперь?! Лежи, расслабься, не думай. Стань камнем, равнодушным к боли.

Жди…

* * *

Макс прибыл часа через три – а может, и через десять. Лязгнула дверь, мутант вошел в стремительном облаке адреналина, солнца и свежести. Хорошо сейчас было Максу!

– Поздравляю, парень, все твои мучения закончились! – крикнул с порога, и сонный оператор вскочил тут же, высквозил за дверь.

– Я твои кассеты уже глянул, шикарно! Представь, где теперь у меня будут все эти крутые перцы, что поналезли в Кремль и в Думу! За ноздри козлов, да на солнышко!

– Женщину отпусти! Ей нельзя мерзнуть!

– Да без проблем! – В руке Макса блеснуло маленькое и блестящее. Ключ от наручников, пущенный в дело тут же. – Беременным вреден холод, но чего не стерпишь ради дела! Мне, ты думаешь, легко было собственного наследника подвергать риску?!

– Что?!

– Наследника своего, говорю. Или наследницу. Сам понимаешь, УЗИ мы пока не делали, занята была наша будущая мама.

– Что ты сказал?

– Ой, братан, да у тебя и здесь открытие! – Теперь Макс глядел без улыбки, с откровенной жалостью. – Ты и здесь до сих пор НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛ?!

– Так Дина…