Последний шанс. Том 1

Вздрогнув, демон снова ощутил, как его разум распахивается перед собеседником, будто он не был Высшим, будто не висели на нем десятки защитных заклинаний. Он легко шагнул в его сознание, добираясь до самых сокровенных, личных воспоминаний, рассыпавшихся у него под ногами. Обломки того, что у Шакса когда-либо было.

– Хочешь видеть, как она умирает, – довольно заключил бархатистый голос, существующий только в его сознании. – Смотреть, как из нее будут вываливаться потроха, ловить последнее дыхание… Какие трогательные детские мечты!

Он смеялся. Это был единственный звук, который он вообще мог издать, и оттого было вдвойне не по себе. От этого надсадного лая хотелось закрыть уши и вжаться в пол, но Шакс не рискнул шевельнуться.

– Может быть, она нам пригодится, – отсмеявшись, заметил тот же голос. Неестественно-спокойный – а эхо под высоким потолком еще гоняло отзвуки его бешеного хохота из угла в угол.

– Убийца уже рядом, когда представится шанс… – неуверенно начал Шакс. – Встретиться с ним? Попросить… быстрее?

– Нет, не нужно, – после недолгого молчания зазвучало в голове. – Пока не стоит. Торопиться не к чему… Нам надо уничтожить Гвардию, Шакс. Не заставить подчиниться – они не станут стоять на коленях, как стоишь ты. Они горды… безумцы и убийцы, их можно только ломать… Мы должны вытравить их из Ада, заставить всех отвернуться от них. Ты говорил, демоны не любят командора и ее свору? Что ж, будет нам на руку.

Он стоял точно напротив, глаза страшно горели. Дико. Так, как пылали у Кары в моменты особого торжества.

– Гвардии осталось недолго, Шакс. Вспоминай отходные молитвы.

***

Продавщица в небольшом магазинчике на углу улицы сердито лицезрела Яна, устало разглядывающего витрину с сигаретами. Пачки с надписями, обещающими ему мучительную и долгую смерть, сливались в единое пятно, никак не давая сосредоточиться на том, что ему нужно. Тихо скрипело что-то в глубине кассы, играла тихая музыка, лившаяся из плеера стоявшего рядом парня. Он, расплатившись, быстро исчез, бросившись на улицу.

Женщина в очередной раз душераздирающе вздохнула, привлекая внимание, – пришлось сунуть ей под нос инквизиторское удостоверение в темной кожаной обложке, нашаренное в кармане. Никаких иных документов у него не было.

На свои двадцать четыре Ян никогда не выглядел; и слишком костлявая фигура, и прическа, как выражался Влад, «под Кобейна», и встрепанный мальчишечий вид только усиливали впечатление. Пробормотав что-то, продавщица вернула удостоверение и перестала так пристально его рассматривать.

Ян стоял в магазине, устало раздумывая, успеет ли добраться до дома до темноты – прогулки по ночному Петербургу искренне любил Влад, а вот он сам находил в этом что-то жутковатое, и даже в адской Столице в темное время суток ему было спокойнее, чем в этом холодном городе. Магазин уже закрывался, посетителей, кроме них с Владом, не было, потому он понимал, что задерживаться не стоит, уже цапнул пачку с полки…

– Ян? – зазвенел вдруг позади смутно знакомый голос, который он не слышал уже с год. – Это правда ты?.. С ума сойти…

Он почувствовал, как дрожат руки, стискивающие пачку сигарет, задохнулся на мгновение, но при всем желании исчезнуть из злосчастного магазина не мог не обернуться на девичий, непривычно дрожащий голосок.

Есеня Огнева вцеплялась в подлокотники инвалидной коляски, в изумлении рассматривая инквизитора. Ян попятился, но наткнулся лопатками на витрину, вздрогнул, словно его ударили, раскрыл рот, чтобы сказать что-то, оправдаться перед вставшим перед ним вживую ночным кошмаром, но не смог. Есеня была настоящей – и выглядела так же, как он ее запомнил.

Как он запомнил ее, умирающую от его выстрела.

Близко, в шаге от него, что ни на есть реальная. Только пахло от нее не вишневыми сигаретами, а какими-то лекарствами.

– Совсем не изменился… – пробормотала она, слабо улыбаясь, рассматривая Яна.

– Ты тоже… – механически как-то отозвался он.

– Да нет, я теперь на колесах, – бодро отозвалась Есеня, слегка крутанувшись на коляске. – Пуля та в позвоночнике что-то перебила, я так и не поняла, но… – она помрачнела. – Ходить я не могу, так уж вышло.

Ян смотрел на нее и то ли с ужасом, то ли с облегчением сознавал: не помнит! Не помнит, что это он в нее стрелял, испугавшись, что вселившийся в ее хрупкое тело Создатель задушит Влада окончательно. Он не хотел – пришлось. И вот теперь он стоял перед той, кого, как казалось, убил. Стоял и молчал, понимал, что надо что-то говорить, а не мог, совершенно растерявшись.

– Ты думаешь, почему я не в тюрьме, – неверно истолковала его оторопь Есеня. – Ну, меня признали пострадавшей, но ты, – она помрачнела, – ты, господин инквизитор, считаешь это несправедливым, да?

– Не надо… – наконец выхрипел Ян. – Не надо меня так называть. И…

И зря ты появилась, я только начал забывать этот кошмар, только начал жить, и вот ты снова являешься со свежевыкрашенными белыми волосами и тошнотворным запахом болезни. Это он, конечно, не стал говорить вслух, но был готов спорить, что фраза и без того отлично читалась по его лицу.