Читаем Последний штурм — Севастополь полностью

Последний штурм — Севастополь

2. Отсутствие скоординированности в действиях войск. Сражение распалось на отдельные эпизоды, которые не были связаны между собой ни по ситуации, ни по времени. Явная децентрализация командования русскими войсками, приведшая к «ослаблению единства силы».^{576}

3. Слабость артиллерийской поддержки атакующей пехоты;

4. Плохая организованность марша, отсутствие должной рекогносцировки путей выдвижения;

5. Тактические ошибки непосредственных атак (прежде всего — ввод в бой по частям);

6. Опоздание выхода резервов.

И еще — полное несоблюдение элементарной секретности, в результате чего планы русского командования стали известны союзникам, что позволило создать условия, которые они смогли навязать Горчакову. Как результат: удар был нанесен именно туда, куда хотели французы и где, соответственно, они создали все условия для его отражения.

Знала ли история впоследствии что-либо подобное сражению на Черной речке? К сожалению, — да, и притом неоднократно. Почти скопировано с него одно из первых столкновений Гражданской войны в США — сражение при Бул-Ране летом 1861 г. Федеральные войска под командованием генерала Мак-Дауэла не только совершенно аналогично с русскими атаковали укрепленные южанами гребни высот, но и вводились в бой бригада за бригадой: «Фронтальные атаки против хорошо укрепившейся пехоты, как наглядно продемонстрировало это первое крупное сражение гражданской войны, граничили с самоубийством, хотя воюющим генералам это еще предстояло осознать. Кроме того, северяне, очевидно в силу необученности взаимодействию в составах бригад, наступали разрозненными силами. Как считал генерал Джонстон, именно этот их образ действий явился одной из главных причин в первом поражении при Бул-Ране»,^{577}

Протрезвление Крымской войной, наступившее у нас сразу же после её окончания, к сожалению, было недолгим. Начавшиеся было реформы военного образования, сближения его с поенным опытом, которые проводились Академией Генерального штаба, оказались очередной кампанией.

^{Русские пленные во время штурма Севастополя. Рисунок В. Хаагена. XIX в.}

Мы же теперь не имеем право закрывать глаза на события истории (и не только военной), даже если они и не принесли славы русскому оружию. Опыт, пусть даже горький, — это все же опыт. Как бы то ни было, поле этого сражения — это в большей степени поле славы, поле чести русского солдата, а не поле позора. Никакие просчеты командования, его ошибки, порой граничившие с глупостью, не могут очернить доброе имя основной массы безропотно исполнивших долг защитников Отечества. При всей нераспорядительности начальников, бестолковости управления, ни один из полков не оставил поля боя (как это было при Альме). Наоборот, каждый из них, идя па склоны Федюхиных высот, заваленные телами убитых и раненых в предыдущих атаках, стремился выполнить свой долг. Да, были ушедшие, были малодушные (а в какой армии и когда их не было?), но не было массового бегства, паники, потерн управляемости. Это сражение еще раз доказало, что «…русскому солдату нельзя отказать в храбрости. Вся военная история доказала, что русский солдат храбр»^{578}

При всей трагичности неудачного сражения на Черной речке, оно заслуживает того, чтобы память об этом дне была донесена для потомков. И чтобы понять, как это сделать, нужно обратиться к опыту иностранному. Например в Германии после франко-прусской войны 1870–1871 гг. поля сражений были приведены в идеальный порядок, «…в любой табачной лавке можно было приобрести план и толковый путеводитель ближайшего поля сражения. Бывшие места сражений — ныне художественные музеи на вольном воздухе. В окрестностях Меца поля буквально усеяны памятниками: армия поставила своим павшим воинам, корпуса своим, дивизии своим, полки своим. И памятники стоят один лучше другого. И бродят немцы по полям с непокрытыми головами, в благоговейной тишине, отдавая должную дань тем, кто кровь свою отдал на алтарь отечества. Это — ряд паломнических мест, куда со всей Германии стекаются на поклонение. В маленьких деревушках все к услугам туристов, удобные гостиницы, продовольствие, экипажи и везде бесчисленное количество открыток, альбомов, путеводителей, карт, планов и проч. И все это, разумеется, находит сбыт…».^{579}

Для французов поле Ватерлоо, несмотря на сокрушительное поражение, которое потерпела в нем армия Наполеона — это «поле чести», символ национальной доблести и славы. Так и для нас, поле сражения на Черной речке несмотря на всю тяжесть поражения, не может быть никогда местом национального позора.