Последний штурм — Севастополь

Когда в начале штурма кургана 1-й полк зуавов и 7-й линейный, преодолев без выстрелов бруствер, оказались внутри укрепления, им навстречу бросились солдаты Модлинского резервного пехотного полка во главе с полковым командиром полковником Н.А. Аршеневским и командиром батальона майором А.А. Кованько. Оба офицера вскоре пали в рукопашной схватке, «являя своим подчиненным пример геройского самоотвержения». В этот же день пропал без вести на Малаховом кургане исполнявший должность дивизионного квартирмейстера 4-й пехотной дивизии, штабс-капитан Генерального штаба Н.А. Белышев. Выпускники Академии Генштаба имели особую форму с аксельбантами из золотого жгута, и французские солдаты могли принять его за генерала. В пользу этой, может быть не самой эффектной версии, говорит примечание, которое сделал на страницах своих записок о Восточной войне П.К. Меньков. Дело в том, что полковник Меньков вел «Журнал боевых действий» и как никто другой обладал самой подробной информацией обо всем, что делалось в осажденном городе. Так вот, давая описание штурма Севастополя 27 августа 1855 г. он сделал сноску в подстрочник: «Модлинского полка майор Кованько был глубокий м ад о росс — отменно бравый офицер, павший 27 августа при штурме Малахова кургана. Французы, ворвавшиеся на бастион, окружили майора и требовали сдачи… «Нехай меня сгубят, а жив не дамся!», — крикнул Кованько и погиб на французских штыках».

Генерал Буссау, полковник Аршеневский, майор Кованько, штабс-капитан Белышев… Кто бы из них ни был героем загадки Патриса Мак-Магона — ясно одно — этот человек был российским солдатом, презревшим смерть, и скорее всего он лежит в братской могиле русских и французских воинов, павших на Малаховом кургане в Севастополе 27 августа (8 сентября) 1855 г.^{713}

Когда французы овладели орудиями слева от оборонительной башни и оттеснили находившиеся там две роты Прагского полка, полковник Фрейнд, собрав несколько своих рот, атаковал неприятеля и выбил его с батареи; но сам был смертельно ранен.^{714} Генерал Мак-Магон поддержал свои передовые войска 20-м и 27-м линейными полками, которые ворвались на батарею, вновь оттеснили Прагские роты и снова заняли Корниловский бастоин. Прагский полк отошел назад, соединившись с ротами Модлинского полка. Едва это произошло, как русские пехотинцы попали под ураганный ружейный огонь из-за траверсов и из блиндажей, частью с бруствера левого фаса. Вынужден был начать отступление и Замостский полк. Русские продолжали защищать позиции «… стреляя из-за горжи ретраншамента и сражаясь врукопашную на последней площадке перед горжею».^{715}

Спустя час французская пехота прочно закрепилась на всех позициях Корниловского бастиона. Взятые укрепления быстро зачистили от последних защитников, которые частью были убиты, частью взяты в плен и отправлены под конвоем на служивший местом сбора военнопленных Камчатский люнет. Однако борьба еще не была окончена.

Часть защитников отошла, но оставшиеся, «…которые не успели отступить к ретраншаменту, ушли в блиндажи, завалили входы всем, что попало под руку, и били оттуда в упор неприятелей».^{716}

Наиболее известен подвиг 30 солдат Модлинского полка с тремя офицерами: поручиком Юнием, подпоручиками Данильченком и Богдзевичем, и двумя кондукторами морской артиллерии Дубининым и Венецким. Эти бесстрашные люди, будучи оставлены для охранения пороха и снарядов в башне, завалили отверстие в нее ведущее — каменную арку, турами и фашинами и очищая меткими выстрелами сквозь ружейные бойницы площадку за башнею, продолжали вести бой.^{717}