Последний снег

Ей вспомнилась та осень. Парковка, где ее ждал Юха, засыпанная золотой листвой. Тогда его волосы были темными, а кожа — свежей. Даже сейчас у нее щемило в груди при мысли о нем.

— Зачем ты вторгся в мой дом? Ты меня до смерти напугал.

— Я слышал, что произошло с Видаром. Соболезную.

— Сомневаюсь.

Юха криво улыбнулся, но не той улыбкой, которую она помнила, а грустной и больной. У него не хватало нескольких зубов. Лив отпустила собаку, и та подбежала обнюхать гостя.

Она оглядела одежду, которая на нем была, — зеленая флисовая кофта, грязные брюки с прожженными костром дырками. С пояса свисали два ножа, другого оружия она не заметила.

Лив встала у стойки, сохраняя дистанцию и высматривая Симона в окно. Мужчина за столом не отрывал от нее взгляда.

— Ты сидишь на папином месте.

— Но ему оно больше не нужно, да? — подмигнул он ей.

Пожалуй, в нем еще можно было угадать мужчину, который спал, положив голову ей на колени. V нее появилось чувство, что время остановилось.

— Я ждала тебя на стоянке. Всю зиму ждала. Но ты так и не пришел.

— Видар велел мне держаться подальше.

— И ты его послушал?

— Он умел убеждать, твой отец.

— Я скучала…

Улыбка сошла с его лица. Он зажал глаза рукой, с губ сорвался стон. Лив стояла у стойки, боясь подойти ближе. Под ногтями у Юхи была въевшаяся черная грязь, но и раньше его руки не отличались чистотой. К его запаху она быстро привыкла, перестала обращать на него внимание. Почти двадцать лет Юха избегал с ней встреч, а теперь сидит за ее столом, словно все это время только и ждал этого момента.

Он поднял глаза на фото Симона на стене.

— Это твой сын?

— М-м-м…

— Больше похож на Видара, чем на тебя.

— Иди к черту.

Юха поднял грязные руки вверх.

— Поверь, я не ссориться пришел. Ты по-прежнему сияешь, как озеро зимой, Лив, и это меня радует. Я знаю, что опоздал, мне стоило прийти много лет назад. Но теперь я здесь, и я по-прежнему верю, что мы можем друг другу помочь.

— Я в этом сомневаюсь.

Она снова бросила взгляд в окно, словно проверяя, не подслушивает ли их кто. Потом достала бутылку самогона и плеснула в стопки. Юха благодарно выпил. Губы у него были сухие и потрескавшиеся.

— Черт, — сказал он. — Кажется, что мы только вчера катались на машине.

Лив не стала говорить, что для нее прошла вечность.

— Помнишь, что я тебе рассказывал про Видара и землю? — спросил Юха.

— Да. Ты говорил, что твои родители продали землю моему отцу по дешевке после смерти твоего брата.

— Так и было. Тело брата не успело остыть в могиле, как Видар уже нарисовался у них на пороге. Сам я спал в машине, потому что родители не желали меня видеть. Они по-прежнему не желают меня видеть. Мама лежит в больнице в Шеллефтео и велела медсестрам ни в коем случае не пускать меня к ней. Меня, ее единственного сына.

Юху так прорвало, он уже не мог остановиться — говорил и говорил. Лив стояла у стойки, чувствуя, как спиртное пробуждает ярость. Всю ту зиму она ждала Юху, а теперь он сидит в ее доме, старый и больной, и твердит о том же. Нет, не только она увязла в болоте, другие увязли еще сильнее.

Она хлопнула ладонью по столу.

— Хватит уже. Я не имею к этому никакого отношения.

Юха напряг желваки.

— Есть одна вещь, которую ты не знаешь.

— Что за вещь?

— Мы заключили сделку, я и Видар, когда он нас с тобой застукал. Он сказал, что я могу жить в Северном лесу, если буду держаться от тебя подальше. Все это время он держал слово, но в марте мне пришло письмо с лесопилки. — Юха достал бумагу из кармана и развернул. — Вот. Они срубят все. Мне велено убраться до конца июня.

Лицо его исказилось от ярости. Казалось, он сейчас набросится на Лив. Она тоже была в ярости. Так вот из-за чего он ее бросил? Одного обещания Видара было достаточно.

— Еще раз повторяю: я не имею отношения к отцовским делам. Ты это знаешь.

— Но ты унаследовала его деньги, разве нет?

— Так вот зачем ты здесь. Тебе нужны деньги.

Он скривился, словно слово «деньги» причинило ему боль. Глаза потемнели. Лив все больше улавливала в нем черты того мужчины, которого она любила как брата. В ту осень она поверила ему, она думала, что ему так же одиноко, как и ей. Но он предпочел ей землю.

Я только хочу забрать то, что принадлежит мне по праву, — сказал он. — И ты можешь мне помочь.

— Я в этом сомневаюсь.

Он вытер губы ладонью. Взгляд метался по стенам.

— Полиция задержала не того человека. Я знаю, кто убил Видара. Это не тот парень, про которого пишут в газетах.

— Откуда тебе известно?

— Я давно сбежал от людей, Лив. Со мной имеют дело только отщепенцы, те, кто предпочитает жить в тени, как и я. И мы все в курсе, что происходит в нашем мире.

Он показал пальцем в окно и повторил:

— Я знаю, кто убил Видара. Это не ваш арендатор. Полиция ошибается.

— Вот как. Тогда тебе лучше поговорить с полицией, а не со мной.

— Ха, с полицией! Я тебе хочу помочь, понимаешь? Все эти годы я много о тебе думал, Лив. Ты заслуживаешь правды. И не только правды. Все, что мне нужно, это земля, которую обещал Видар, и я назову тебе имя убийцы.

Лив сжала кулаки.

— Земля… Как я тебе ее дам? Отец давно уже продал землю.