Последний солдат

– Хотелось бы верить, – беззлобно ворчит Константин Николаевич.

– Не переживай, дед, я тебя не подведу. Слишком многое поставлено на карту, – пристально смотрю в глаза генералу.

Наши взгляды скрещиваются, словно два клинка.

Константин Николаевич медленно кивает. На мое плечо опускается крепкая рука деда.

– Считай, что ты меня убедил.

8 октября 1978 года. Воскресенье

– Ну как, понравилось выступление наших бойцов? – гремит голос сэнсея, отражаясь от стен зала гулким эхом. Мальцев картинно замирает в стойке с поднятыми вверх кулаками. Зеленый маскхалат красиво облегает атлетический торс.

Разбросанные в стороны Миркин, Потапенко, Волобуев правдоподобно изображают трупы. Полежав несколько секунд в живописных позах, ребята встают и подбирают макеты ножей и автомата Калашникова.

Зал взрывается бурными аплодисментами. Азартно хлопают в ладоши детдомовцы, бурно рукоплещет пришедшая из рабочих общежитий, заводов и вузов молодежь, прочитавшая наши приглашения. Улыбается уголками губ Елена Станиславовна, прибывшая с большой толпой детдомовцев. Недалеко от нее, развязно привалившись к стенке, стоят белобрысый с Бидоном и остальная гоп-компания. По мелькающей в их глазах секундной растерянности и изумленным рожам вижу: они впечатлены. Но через мгновение на лица гопников и их боевых подруг снова возвращаются кривые презрительные ухмылки.

«Ну ничего, через минуту я надолго сотру эти выражения с ваших морд», – злорадно думаю я.

Сейчас в зале не протолкнуться. Все пространство возле ковра забито людьми. Первые ряды сидят на заранее расставленных скамейках, последние стоят, заполняя пространство до самых стенок. Внимательно смотрю на окружающих. Равнодушных нет. Всех переполняют эмоции. Горящие восторгом глаза, раскрасневшиеся довольные лица. Вижу Ваню, Пашу и Аню, стоящих вместе с Тимуром Мансуровым, Смирновым и другими одноклассниками рядом с входом.

У самого ковра сверкает вспышкой фотоаппарата Вероника. Поймав мой взгляд, блондинка задорно вскидывает вперед руку с выставленным вверх большим пальцем. Еле заметно киваю в ответ.

Среди оживленно галдящих детдомовских малышей, сидящих прямо перед татами, мелькают знакомые бантики. Отыскиваю взглядом Машу. Кроха улыбается мне, сверкая маленькими белыми зубками, и машет рукой. Подмигиваю ей в ответ. Рядом с ней примостились на скамейку Валя и Оля. Брюнеточка с любопытством вертит головой, разглядывая присутствующих, Ольга сидит со скучающим лицом.

– А теперь, – гремит голос сэнсея, – желающие могут проверить себя и поработать с самым младшим по возрасту нашим бойцом – Алексеем Шелестовым, учеником десятого класса.

Мокрые от пота бойцы покидают ковер. Иду, аккуратно раздвигая присутствующих, прямо в центр татами. Возникает ощущение, что заботливо наглаженное и накрахмаленное мамой белоснежное кимоно скрипит при каждом движении. На моих руках боксерские перчатки, немного усовершенствованные умельцами-знакомыми Игоря Семеновича. Они чуть обрезаны в конце и имеют отверстия для пальцев, чтобы позволить бойцам полноценно применять захваты в борьбе.

Ого. На татами выходят сразу трое парней. Один под два метра ростом, костлявый, но широкоплечий, второй – крепенький такой боровичок, с мощной налитой силой фигурой, третий – ростом с меня, сухощавый, но сухой и жилистый.

– Минуточку, – поднимаю я руку в перчатке, – с удовольствием сражусь с вами всеми. Но я еще раньше обещал бой своему знакомому. Первым будет он.

Отыскиваю взглядом Гордея. Он уже протискивается сквозь возбужденно галдящую толпу. Что-то не вижу в глазах белобрысого особой радости от возможности избить наглеца. Злоба чувствуется, это видно, а уверенность в победе – нет. Парень выходит на борцовский ковер, нервно сжимая кулаки. Изумленная Елена Станиславовна привстает со своего места, набирает воздух, чтобы что-то сказать, но передумывает и, на секунду замерев, обессиленно падает на скамейку.

– Первый бой Алексей проведет с Семеном Гордеевым, а потом с любым из вас. Ребята договорились об этом заранее. Это вопрос принципа, – объясняет наставник недовольно гудящему залу.

– Тебе переодеться надо? – обращается он к белобрысому.

– Нет, – шипит он через сцепленные зубы, – мне и так удобно.

– Как скажешь, – Зорин подает ему такие же перчатки, как и у меня.

Гордей неловко натягивает их на руки. Сэнсей деловито затягивает толстые боксерские шнурки и завязывает их на запястьях.

Семен становится напротив меня, изобразив что-то похожее на боксерскую стойку. Наставник взмахом руки отправляет его в противоположный угол. Я тоже отхожу подальше.

– Готовы? – спрашивает сэнсей.

Киваю, внутренне собравшись. Резко выдыхаю и концентрируюсь на поединке.

– Да, – рычит блондин.

– Бой, – Зорин резко машет рукой и отпрыгивает в сторону. Белобрысый несется ко мне на всех парах. Большой замах кулаком, видный каждому опытному бойцу. Подныриваю под правую, продолжая движение. Семена немного заносит вперед. Передо мной маячит его затылок, в который я легонько тюкаю перчаткой. Смех в зале.