Последний солдат Третьего рейха

К полудню мы добрались до стратегически важной базы. Здесь была произведена перегруппировка тридцати рот, среди них и нашей. В результате возникло крупное моторизованное соединение.

Впервые нам дали двустороннюю одежду: белую с одной стороны и камуфляжного цвета – с другой. Нас осмотрели врачи, чего мы никак не ожидали. Кроме того, дали запас продовольствия. Нашим «автономным» отрядом командовал полковник-танкист.

Снабжение бронетанковых войск приятно удивило нас.

Водители и механики в последний раз осмотрели машины и готовились выступить в путь. Взревели моторы. Заурчали танки. Со стороны можно было подумать, что начинаются автогонки. Через два часа поступил приказ выступать.

Мы с Гальсом, Грауэром и другими старыми друзьями забрались в новехонький грузовик. Спереди у него были колеса, а сзади – гусеницы. Мы добрались до леса на краю аэродрома. Все шло отлично. Нам мешала лишь пыль, поднимавшаяся с дороги. Фильтры, установленные на новых машинах, иногда такие большие, что капот невозможно было закрыть, помогало мало.

Остановились на привал в тени. Вытрясли посеревшую от пыли форму. Хоть мы проехали совсем немного, пыль въелась повсюду, и больше всего набилось ее в рот.

– Проклятая страна! – проворчал кто-то. – Даже осенью здесь жить невозможно.

К нам присоединился еще один полк той же численности. Мы расположились вдоль большого кустарника. Весрейдау совещался с другими офицерами у грузовика радистов. Он был покрыт камуфляжной сеткой, так что машину невозможно стало отличить от листвы: кусочки ткани совершенно естественно трепетали на ветру.

Мы стали мощной, хорошо организованной частью. В двух наших полках было собрано шесть-семь тысяч солдат, около ста танков, столько же пулеметных установок и несколько передвижных мастерских. Помимо этого в нашем распоряжении было три роты мотоциклистов, которые должны были проводить разведку перед боем.

В этот период основное вооружение сосредоточивалось в моторизованных частях, которые, в свою очередь, поддерживали плохо оснащенные отряды пехоты. И все же наше положение в новом подразделении поднимало наш боевой дух, который со времени боев под Белгородом сильно упал. Солдаты снова приобрели уверенность в себе. Лишь один Гальс страдал: ему пришлось бросить Эми, предоставив ее страшной участи. Он был безутешен.

– Во время войны солдат надо кастрировать. Тогда парни вроде Гальса не будут искать неприятностей на свою задницу, – ворчал Вортенберг.

– Тебе приходилось видеть, чтобы евнухи воевали?

– Но ведь мерины, – заметил капеллан, – так же сильны, как и обычные лошади.

Но мы слишком хорошо знали нашего святого отца. Он был способен на нечто подобное не больше, чем мы.

С наступлением темноты наша бронетанковая колонна выступила в путь. Я понимал теперь, какое впечатление производили длинные танковые колонны немецких войск в начале войны, во время вторжения. Танки с грохотом набрали скорость и обгоняли грузовики.

Мы ехали, а тем временем становилось все темнее. Грохот машин слышно издалека. Солдаты, как всегда, не знали, куда их ведут. Но для нас поход стал знаком, что дела идут к лучшему. Мы ощущали свою мощь, и действительно были сильны. Мы даже и представить себе не могли, какое отступление идет на Центральном фронте, от Смоленска до Харькова.

Скорость нашего передвижения определялась скоростью грузовиков. Однако в целом картина была совсем иной. Многие полки отходили пешим ходом, пробивая путь среди превосходящих сил противника. Войска лишились даже лошадей, с помощью которых мы еще год назад тянули по снегу тяжелые машины: зимой почти все лошади погибли. Не хватало горючего. Сжигались грузовики, находившиеся в превосходном состоянии, лишь бы они не достались неприятелю, а пехоте приходилось топать в разваливающихся сапогах.

Русские прекрасно знали, что с нами творится, и не жалели сил, чтобы максимально ослабить могущество армии.

Все ресурсы были предоставлены в распоряжение частей, прошедших полную реорганизацию. Эти части направляли в места, где положение было особенно отчаянным. Именно так обстояло дело и с нашим подразделением, а мы-то решили, что степь снова наша. Главная трудность состояла в невозможности полноценного тылового обеспечения.

На рассвете бронетанковая армия остановилась. И люди и машины были покрыты грязью. Мы добрались до огромного леса, который простирался далеко на восток, куда хватало глаз. Нам дали два часа отдыха, чем мы и не преминули воспользоваться, но разбудили, едва мы успели заснуть. Стояла прекрасная погода. Дул мягкий прохладный ветерок. Все казалось таким спокойным. Мы снова вскочили в грузовики.

К полудню вернулись наши разведчики-мотоциклисты. Раздались короткие приказы, и вскоре отряд повернул к деревне. Оттуда доносился стрекот автоматов. А пятнадцать «тигров» стали обстреливать село.