Последний сон

Образ отца, сидящего на моей кровати с зеркалом в руках, растворяется. Приам кладёт руку на моё плечо, когда мы доходим до лестницы.

– Что ты наделал? – слышу голос Дженис, будто сквозь толщу воды. Она стоит на третьей ступеньке сверху, глядя на нас снизу-вверх.

– Спускайтесь вниз. – говорит Приам. – Обе.

Дженис начинает с ним спорить, а Роб, которому поручили вывести нас из комнаты, спускается по лестнице. Я сбрасываю руку Приама с плеча и, хватаясь за поручень, медленно преодолеваю ступеньку за ступенькой на пути в гостиную. Оставляю за спиной брата и сестру, которые вступили в бессмысленную перебранку.

Входная дверь открыта нараспашку. Офицер, которого зовут Роб, сидит в патрульной машине, припаркованной рядом с додж коронетом Приама. Он что-то говорит, поднеся рацию к губам – с такого расстояния мне его не расслышать.

В гостиной я застаю маму. Она сидит на диване, потупив взгляд. Перед ней на кофейном столике стоит откупоренная бутылка бренди – она не спеша потягивает алкоголь из пивного бокала. Едва заметная дрожь в руках приводит в движение кубики льда в бокале, те звонко бьются о стеклянные стенки.

Ей уже сообщили о том, что папа умер? Почему она так безучастна?

Я не могу вымолвить ни слова, лишь беспомощно смотрю на неё и сжимаю руки в кулаки. Ногти глубоко впиваются в кожу, но боли я не чувствую. Несмотря на то, что ночь выдалась прохладная, пот ручьём стекает по спине. До ушей доносится чьей-то плач. Судя по всему, это Дженис. Я сажусь на холодный пол у кресла с мягкой обивкой, склоняю к нему голову и закрываю глаза.

Это просто сон.

Хлопок двери подъехавшей машины, словно выстрел, эхом разносится по округе. Вздрогнув, я распахиваю глаза. Стрелки на настенных часах указывают на то, что сейчас без четверти двенадцать. Прошло всего двадцать минут с тех пор, как я спустилась со второго этажа. Ночь ещё никогда не была такой долгой.

Оглядевшись, я понимаю, что совсем одна в гостиной. Ноги немеют от холода, пока жар обхватывает туловище раскалёнными клешнями. Я отлепляю от тела пропитанную потом футболку и предпринимаю попытку встать. Входная дверь, которую оставили открытой, захлопывается за спиной вошедшего. Мужчина, одетый в длинный бежевый плащ и строгий костюм тёмного цвета проходит в дом. На вид ему лет тридцать, он крепкого телосложения, высокий, статный. Когда мужчина поворачивается ко мне, я поднимаюсь на ноги. Мой взгляд невольно падает на кожаный чехол с пистолетом, который висит у него на поясе.

– Вы, должно быть, мисс Адиссон. – говорит он, тянется к внутреннему карману пиджака и достает удостоверение. – Я детектив Дархам. Куда пройти?

Что здесь делает детектив? Мысль о том, что полиция собирается расследовать смерть отца приводит меня в недоумение. Это не убийство, он был болен!

– Второй этаж. – отвечаю я и не узнаю свой голос. Я будто молчала на протяжении многих лет и только сейчас решилась заговорить.

– Скоро приедут судмедэксперты. Вам ведь не составит труда их встретить?

Не дожидаясь моего ответа, мужчина скрывается за дугообразной лестницей. И я снова остаюсь наедине с собой. Но длится это недолго. Два судмедэксперта прибывают с разницей в пять минут. Все спешат на верх. Я не без усилий ковыляю до обувной полки, беру старые белые кроссовки и натягиваю на босые ноги. Отворяю входную дверь и выглядываю на улицу. Прохладный ночной ветер касается моего лица, я делаю глубокий вздох и покидаю дом. Ориентируясь в свете ночного фонаря, опускаюсь на одну из ступенек и обхватываю колени руками.

Боковым зрением улавливаю в саду какое-то движение и вглядываюсь в темноту. Бродячий кот сидит под старой японской вишней и водит лапой по земле, убирая листья, которые скрывают под собой насекомых. Перед глазами появляется образ отца – бледный, безжизненный, молчаливый. Для него завтра никогда не наступит, а для остального мира небосвод просветлеет, как обычно, через пять часов, сжигая ночные кошмары.

– Я хотел задать вам пару вопросов, – раздаётся за моей спиной.

Я вскакиваю на ноги и оборачиваюсь. В нескольких шагах от меня стоит детектив. Он подносит зажигалку к зажатой зубами сигарете. Щелчок, и язычок пламени озаряет его лицо. Огненно-красная точка зажжённой сигареты сияет во тьме. Прежде чем успеваю задаться вопросом, как я могла не услышать скрип двери, он выдыхает дым и произносит:

– Вы забыли закрыть дверь.

Хмурюсь, но не из-за него – сердце пускается вскачь, а дыхание учащается. Нельзя позволить этому детективу думать, что я напугана его присутствием. Я облизываю засохшие губы и сглатываю ком в горле.

– Как вы сказали вас зовут? – спрашиваю я.

Некоторое время детектив, прислонившись к дверному косяку, изучает бесплодное дерево в саду. Переводит взгляд на меня и расплывается в ядовитой улыбке, которая присуща профессионалам, что привыкли иметь дело с преступниками.

– Леланд Дархам, мисс, – чётко выговаривает он.

– Чем я могу вам помочь, детектив Дархам?

– Остальных членов вашей семьи уже допросили. Дважды. Остались только вы. Скажите, мисс Адиссон, какие отношения были между вашими родителями?