Последний сон разума

Таким образом и пошла молва о том, что семья Виловых из немцев, и сколько Анна Карловна ни рассказывала Синичкину семейное предание, он не верил в него. А не верил из-за того, что был раздражен внезапной смертью генерала Вилова, так и не успевшего помочь зятю с карьерой…

— Сенечка! — пела Анна Карловна младенчику. — Сыночек!..

Она совала ему в ротик соску, а малыш выплевывал ее, не желая сосать вовсе.

— Что хочет мой славный сыночка? — интересовалась женщина.

Вслед за этим вопросом мальчишка открыл рот, и Анна Карловна разглядела в нем, огненно-красном, четыре зуба, белеющих драгоценным жемчугом, и вскрикнула от неожиданности.

— Да ему не менее, чем полгода!

Ребенок засмеялся, как будто подтверждая догадку приемной матери. При этом он потянул к ней ручки и ласково потрогал ее за шею.

От этих прикосновений женщине стало так хорошо, так тепло и счастливо, как прежде не было никогда.

— Может быть, ты, Сенечка, мяса хочешь? — неожиданно для себя спросила Анна Карловна.

К ее удивлению, ребенок кивнул головкой и засмеялся заливисто и заразительно…

Володя Синичкин, идя домой, решил, прежде чем вкушать семейные радости, все-таки позаниматься чуток делом Ильясова, а потому вошел в подъезд его дома и поднялся на двенадцатый этаж.

Прежде всего он осмотрел пломбу, наложенную на дверь ильясовской квартиры, и нашел ее сломанной.

Кто-то проникал несанкционированно в квартиру! — догадался капитан. — Кто-то что-то искал! Но кто и что? — вот вопрос.

Синичкин несколько подумал, не стал входить в квартиру пропавшего без вести, а позвонил в квартиру напротив. Под дверью зашебуршали, и Синичкин громко оповестил, что прибыл участковый и просит дверь открыть для разговора.

Дверь открыла молодая девица, дочь хозяина, и тут же проинформировала, что папки дома нет. А сквозь приоткрытую занавеску Синичкин разглядел мужское плечо и часть небритой щеки.

— Митрохин! — позвал он громко.

Плечо дернулось, щека спряталась.

— Ну выходи, выходи! — прикрикнул участковый. — А то я невесть что подумаю, почему ты от властей скрываешься!

Занавеска отдернулась, и из-за нее вышел мрачный Митрохин с физиономией, отливающей синевой.

Били его или дрался еще совсем недавно, — догадался Синичкин, а девушке сказал, что врать нехорошо, что до добра не доведет это!

— А вы не имеете права врываться в чужую квартиру! — с вызовом произнесла Елизавета. — Санкция есть?

— Подкованная девочка, — отреагировал участковый.

— А ну пошла в комнату! — рыкнул Митрохин и оборотил к пришедшему физиономию. — Чем обязан?

— Да вот, уточнить кое-что хочу, — ответил Владимир и сделал паузу.

В это затишье Елизавета, взметнув подбородком к небу, прошествовала в комнату, покачивая бедрами от одной стены до другой.

— Что же вам уточнить требуется?

— Зачем вы пломбу на двери Ильясова срывали?

— Я?!! Да зачем мне это нужно! Это ошибка какая-то!

Синичкин отчетливо видел, как испугался Митрохин, а потому вдогонку дожал его, пахнущего перегаром:

— А пальчики ваши на пломбе!

— Мои?

— Ваши.

— Да, да! Признаюсь! Показалось мне, что Ильясов вернулся как-то ночью, вот я и решил проверить! А пломбу не я срывал!

Митрохин задумался, и было отчетливо видно, как шевелятся его мозги под волосами.

— Как же вы тогда мои пальчики нашли?

Синичкин пристально смотрел на похмельного и вновь чувствовал себя следователем, обладающим неза-урядной интуицией.

— На понт взяли? — догадался наконец Митрохин.

— И что там было в квартире Ильясова? — не счел нужным отвечать участковый

— Да ничего, показалось мне! Таракан один прежирнющий ползал, да и только.

— Ну что ж, — подвел черту под разговором Синичкин. — Будете отвечать перед законом за срыв государственной пломбы! Годик-другой! В лучшем случае

— условно!

— Да за что же! — побелел Митрохин.

Синичкин развел руками.

— Закон такой. А теперь собирайтесь.

— Куда? — совсем потерялся отец Елизаветы.

— Куда-куда! В отделение для начала! Показания снимем, как вы убивали Ильясова!

— Не убивал я! Не убивал! — отчаянно завизжал Митрохин. — Это все Мыкин! Он его топором по ноге, а потом ледорубом голову попортил!

— Так-так-так! — проговорил Синичкин спокойно и сделал вид, что все это ему было давно известно. — Пойдемте-ка в квартиру убиенного и там все тщательно запишем!

Митрохин, сгорбленный, с руками, опущенными, как у гориллы, покорно проследовал за участковым в квартиру татарина, и там они устроились за столом, предварительно очистив его от крошек.

Еще на столе лежал атлас речных рыб, открытый на разделе «Сомы».

— Вот такую мы рыбу хотели поймать, — указал на страницу Митрохин

— Значит, Мыкин убил?

— Ага.

— Так и запишем.

Синичкин достал из кармана чистый лист бумаги и написал на нем: «Протокол допроса».

— С ваших слов получается, что Мыкин ударил ледорубом по голове Илью Ильясова?

— Именно так! — подтвердил Митрохин.

— Так и запишем. Сколько раз?

— Один.

— Уверены?

— Так точно. Но ударил сильно, так что в голове у него хрустнуло!

— А потом взял топор и ногу отрубил?

— Ага.

— Садист, что ли? Чего мертвому ноги рубить?

Митрохин пожал плечами, а Синичкин пытался отыскать несоответствия.