Последний сон разума

Ильясов спикировал из-под потолка тяжелым бомбардировщиком и плюхнулся возле стрекозы, которая даже не скосила на него глаз своих.

Ах, она меня не узнает! — понял Ильясов и опять за-кричал: — Это я, Илья! Айза, любимая!

А она по-прежнему подергивала стеклянными крылышками, и взгляд ее был глуп.

— Айза! Айза!!!

Она подняла хвостик, и Илью неотвратимо потянуло к этому насекомому лону, в которое он от усталости, от непереносимых мук тотчас расплескался теплым мрамором.

А она даже не отреагировала на его любовь! У нее не было мозга, что-то не зачалось в ноге у Синичкина, вероятно, сульфа отравила плод, но о том татарин не ведал. Он просто опять страдал!..

Стрекоза вспорхнула и уселась на рыбный атлас. Из форточки неотвратимо дохнуло зимней свежестью, и атлас захлопнулся, превращая стрекозу в простой осенний лист-закладку.

— А-а-а-а!!! — закричал татарин истошно и потерял сознание.

Митрохин и Мыкин, сродненные общими воспоминаниями юности, обнявшись дошли до центра города и остановились возле добротного дома восьми этажей, собранного из элитного кирпича.

— Этот? — поинтересовался Митрохин.

— Ага.

— Пошли?

— Только без всяких там! — предупредил тепловик.

— Да понимаю я, — заверил Митрохин, входя в лифт, стены которого были чисты и нечего было на них почитать на досуге. — Какой?

— Четвертый…

Они звонили минут пять. За дверью было тихо, и друзья поняли, что Света, знакомая Мыкина, в данное время отсутствует.

— Поди, на работе? — выразил предположение тепловик. — Надо в магазин за ключами сгонять!

Друзья направились к магазину «Продукты», в котором работала Светка, и застали ее там, за своим прилавком, отмеряющей какой-то старухе колбасное изделие.

— Светк! — проговорил негромко Мыкин, так что продавщица в магазинном гаме не расслышала мужского призыва и продолжала нарезать телячью колбасу.

— Не слышит, — понял Митрохин. — Надо бы громче! — и сам выкрикнул: — Светка!!!

Получилось так громко, что продавщица от испуга выронила тесак, он сорвался с прилавка и упал ей на ногу, хорошо, что ручкой.

Исчезнув под прилавком, Светка грубо выругалась, а после того, как боль ушла, сообразила, что перед ее глазами только что мелькнуло лицо сокроватника Мыкина, который был самым лучшим любовником в ее жизни, но любил крайне редко, так что Светка в промежутках забывала его, переключаясь на мужчин похлипче…

Как только она вспомнила всю мужественность Мыкина, тотчас появилась из-под прилавка, сияющая, словно влюбленная девица.

— Здравствуй, — сказала она.

— А как же моя колбаса? — напомнила о себе старушка.

— Ах, бабка, отвали! — с той же улыбкой проворковала Светка и толкнула старухе покупку.

— Здравствуй, — поприветствовал Мыкин и взял продавщицу за мягкую руку. — Мой друг — Митрохин! Прошу любить и жаловать!

— Так уж сразу и любить! — закокетничала женщина, но все же протянула Митрохину ладонь, левую, поблескивающую колбасным жиром. — Светлана!

— Ну как ты?

— Замечательно!

— Отпроситься можешь?

— А что случилось?

— Проблемы у нас, — признался Мыкин.

— А что такое?

— От жен ушли! — неожиданно соврал Митрохин.

— Ишь ты! — изумилась Светка. — И оба ко мне? — И захохотала сально.

— К тебе, — ответил тепловик серьезно.

— А я теперь, дорогой, не одна!

— Замуж вышла?

В вопросе Мыкина содержалось столько горечи, что Светка не выдержала, перестала смеяться и объяснила, что живет сейчас с местным грузчиком и помогает ему воспитывать девочку, чья мать сбежала в неизвестном направлении.

— Но он импотент! — зачем-то добавила продавщица.

— Можно мы пока у тебя поживем? — попросился тепловик. — Мы ненадолго.

— Да живите сколько хотите!

Продавщица добавила, что проживает сейчас на жилплощади грузчика, а потому ее хата свободна и вот от нее ключи. Она протянула связку Мыкину и недвусмысленно ему улыбнулась.

— Идите устраивайтесь! Адрес-то не забыл?

— Помню, — удостоверил тепловик.

— А я навещу вас, мальчики!

— Будем рады и счастливы! — пропел Митрохин, которому вдруг отчаянно захотелось завалить эту толстую бабу и оставить в ней свой след.

— На чужой каравай рта не разевай! — зло предупредил Мыкин, когда друзья покинули магазин.

— Да я что! Да как ты!.. — сыграл благородный гнев сотоварищ. — Баба друга — не баба!

— Смотри!

— Вот тебе крест! — побожился Митрохин.

— Да где крест-то твой?!. — заглянул Мыкин за расхристанный ворот друга.

— Нету креста на тебе!

— Просто в шкапчике забыл! — оправдался Митрохин.

Они добрались до дома Светки и запросто проникли в квартиру, которая оказалась двухкомнатной, с приметами зажиточности.

Митрохин тут же завалился на кровать с белым покрывалом и горкой подушек в накрахмаленных наволочках, сказал: «Кайф!» — и зажмурил глаза, в которых тотчас побежали белые слоники — мал мала меньше, стоящие на трюмо.

— Она чего, ворует? — Митрохин открыл глаза и, ткнув пальцем в пульт дистанционного управления, включил большой телевизор.

— А ты как думал? На зарплату, что ли? — Сам Мыкин уселся в большое плюшевое кресло, покрытое швед-ским пледом. — Выключи телевизор!

— А чего?

— Соседи услышат, а они же знают, что Светка на работе — милицию вызовут. Ты хочешь милицию?