Последний странник

— Из раннего детства я помню только то, как мы едем куда-то в автомобиле. Мы все время паковали вещи и перебирались с места на место. Наверное, поэтому мы с Майклом просто бредили о собственном доме. Если мы жили где-то дольше чем пару недель, то начинали надеяться, что останемся там навсегда. Потом возле мотеля дважды проезжал один и тот же автомобиль или работник с бензозаправки задавал отцу какой-нибудь необычный вопрос. Родители начинали шептаться друг с другом, потом будили нас среди ночи и заставляли одеваться в темноте. Солнце не успевало взойти, а мы уже снова были в дороге и ехали неизвестно куда.

— Твои родители как-то объясняли такое поведение? — спросила Майя.

— Толком не объясняли. Потому-то и было так страшно. Они просто говорили: «Здесь опасно» или «За нами гонятся нехорошие люди», после чего мы собирали вещи и срывались с места.

— Вы с Майклом никогда не жаловались?

— Отцу нет. Он всегда ходил в потрепанной одежде и рабочих ботинках, но в нем самом, в его взгляде все равно чувствовалась огромная сила, даже мудрость. Незнакомые люди часто открывали ему свои секреты, как будто надеялись, что он поможет.

— А твоя мать? Какой она была?

Габриель минуту помолчал.

— Я все время вспоминаю, как мы виделись незадолго до ее смерти. Никак не могу забыть, какой она стала. Раньше мама была такой веселой, такой жизнерадостной. Если у нас посреди дороги ломался пикап, она вела меня и Майкла в поле, и мы собирали цветы или искали счастливый клевер с четырьмя листочками.

— Ну а как ты себя вел? — спросила Майя. — Слушался или хулиганил?

— Я тихоней был, держал все в себе.

— А Майкл?

— Он всегда был серьезным, уверенным в себе старшим братом. Если в мотеле нам требовался шкафчик с замком или лишнее полотенце, родители посылали за ними Майкла… Иногда мне все же нравилось путешествовать. Насколько я помню, денег нам всегда хватало, хотя отец нигде не работал. Мама терпеть не могла телевизоры и все время рассказывала нам какие-то истории или читала вслух. Она любила Марка Твена и Чарльза Диккенса, и я помню, в каком мы с Майклом были восторге, когда мама прочитала нам «Лунный камень» Уилки Коллинза. Отец учил нас ремонтировать автомобиль, разбираться в картах и тому, как не потеряться в незнакомом городе. Вместо того чтобы читать учебники, мы останавливались у каждой мемориальной доски, которую встречали вдоль дороги.

Когда мне было восемь, а Майклу — двенадцать, мама с папой посадили нас рядом и сообщили, что мы собираемся купить ферму. Мы останавливались в небольших городках, покупали там газеты с объявлениями и ездили по фермам, у которых стояли таблички «Продается». Мне они нравились все до единой, но отец всегда возвращался к пикапу, качал головой и говорил маме, что «условия не подходят». Через пару недель мне стало казаться, что «условия» — это компания противных старух, которым нравится на все отвечать «нет». Мы проехали по Миннесоте, потом повернули на запад, в сторону Южной Дакоты. В Сиу-Сити отец узнал, что в городке Юнитивилль продается ферма. Красивые там были места, с холмами, и с озерами, и с полями люцерны. Ферма стояла в полумиле от дороги, за сосновым леском. Там был огромный красный амбар, несколько сараев и ветхий дом в два этажа. Отец с хозяином немного поторговались, и мы все-таки купили эту ферму за наличные. Через две недели мы туда переехали. Сначала все шло нормально, а в конце месяца у нас отключилось электричество. Мы с Майклом решили, будто что-то сломалось, но родители позвали нас на кухню и сказали, что электричество и телефон связывают нас с остальным миром.

— Твой отец знал, что за вами охотятся, — сказала Майя. — Он хотел жить вне Системы.

— Нам он ничего не объяснял. Он просто сказал, что теперь мы будем звать себя Миллерами и что каждый должен выбрать себе новое имя. Майкл захотел взять имя Робин Вундеркинд, но отцу оно не понравилось. Мы долго спорили, и в конце концов Майкл стал Дэвидом, а я Джимом, в честь Джима Хокинса из «Острова сокровищ». В тот вечер отец показал нам все оружие и объяснил, где что будет лежать. Нефритовый меч хранился в спальне родителей, и нам запретили трогать его без разрешения.

Майя улыбнулась, представив ценный меч спрятанным в кладовке. Она подумала, что скорее всего он стоял в дальнем углу, рядом с парой старых ботинок.

— Винтовка лежала в гостиной, за диваном, а гладкостволку спрятали на кухне. Еще у отца был пистолет тридцать восьмого калибра. Его он всегда держал в наплечной кобуре. В детстве нам с Майклом это не казалось чем-то особенно странным. Мы просто приняли оружие как данность. Ты сказала, отец был Странником. Честно говоря, ни разу не видел, чтобы он исчез, или растворился, или что-нибудь в этом роде.

— Тело Странника остается здесь, в этом мире, — объяснила Майя. — Преграду между мирами пересекает свет, который заключен в человеке.