Последний стратег

«Положение ухудшается, надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба Родины и династии».

К тому времени с фронтов в Ставку пришли ответные телеграммы главнокомандующих. Алексеев, ознакомившись, показал их императору:

   — Ваше величество. Телеграмма Родзянко от 26-го поступила и на фронты.

   — Ну и что, Михаил Васильевич?

   — Главнокомандующие фронтов прислали в Ставку свои ответы на эту телеграмму. На ваше имя.

   — Где они?

   — Ответы с фронтов в этой папке для докладов.

   — Я ознакомлюсь с ними. Оставьте меня. И до ужина прошу не беспокоить.

   — Как будет приказано, ваше величество...

Самодержец, уединившись с телеграфными лентами в своём рабочем кабинете, предался размышлениям. Случилось самое худшее из того, что только могло произойти: армия отказывалась защищать монарха.

А. И. Деникин так писал о событиях последних февральских дней 1917 года:

«Трудно думать, что и в этот день государь не отдавал себе ясного отчёта в катастрофическом положении. Вернее, он - слабовольный и нерешительный человек - искал малейшего предлога, чтобы отдалить час решения. Во всяком случае, новое внушительное представление генерала Алексеева, поддержанное ответными телеграммами командующих на призыв Родзянко, не имело успеха.

Государь, обеспокоенный участью семьи, утром поехал в Царское Село, не приняв никакого определённого решения...

Генерал Алексеев - этот мудрый и честный патриот - не обладал, к сожалению, достаточной твёрдостью, властностью и влиянием, чтобы, заставить государя решиться на тот шаг, необходимость которого осознавалась даже императрицей...».

Действительно, в тех исторических событиях Михаил Васильевич не показал ни властности, ни твёрдости. Но он видел, что армия уже перестала быть надёжной опорой монархии. Поэтому он при малейшем случае с упорством напоминал августейшему Верховному главнокомандующему, что Россия ждёт от него решения.

Бесспорно одно: Алексеев со всей ясностью понимал, что дни правления императора Николая II сочтены. И в эти дни генерал заботился только об одном: чтобы для армии свержение монархии прошло бескровно, без потерь людских и душевных. Позднее Алексеев скажет:

   — Во время войны армия должна была сражаться на фронте, а не бунтовать вместе с голодным людом столицы...

О том, как развивались события последних дней уже призрачного существования 300-летней династии Романовых, говорится и в личном дневнике императора Николая II.

Особенно значимы записи, которые относятся к концу февраля и первым числам марта месяца:

«22-го февраля. Среда.

Читал, укладывался и принял: Мамонтова, Кульчицкого и Добровольского. Миша завтракал. Простился со всем милым своим (семейством) и поехал с Аликс (императрицей Александрой Фёдоровной) к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на Ставку. День стоял солнечный, морозный. Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля».

«23 февраля. Четверг.

Проснулся в Смоленске в9с половиной час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал всё свободное время французскую книгу) о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилёв в З ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провёл час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай».

«24 февраля. Пятница.