Последний стратег

   — Ну вот что, господа, теперь вы можете уже смело перейти на настоящий тон и перестать разыгрывать из себя дезертиров с фронта. Последняя категория и та сбавляет тон на донской территории. Я — генерал, очень устал и прошу мне уступить место.

Картина сразу изменилась. Они помогли мне устроиться на верхнем месте, и я с удовольствием улёгся. Ноги мои от продолжительного стояния опухли и были как колоды...».

В пределы Донской области вело шесть железнодорожных линий. С севера: Москва - Воронеж - Новочеркасск; с запада: Харьков - Лихая - Новочеркасск и Синельниково - Ростов; с юга - Владикавказская и с востока две линии от Царицына, с пересадками на станции Лихая и на станции Тихорецкая. Передвижение по ним неизбежно должно было встретить неоднократный контроль революционной власти.

Контроль вначале был слабый, неорганизованный, поверхностный, но затем стал серьёзным. Вооружённым патрулям, осуществлявшим проверку пассажирских поездов, мог броситься в глаза, несмотря на одежду, «офицерский вид»; культурная речь; случайные, не «пролетарские» манеры...

Могло быть и недоверие к представленным документам, если они не подтверждались убедительными объяснениями владельца.

Местные советы в ноябре и даже декабре месяце ещё не имели строжайших предписаний от имени Ленина и Троцкого о введении «революционного контроля» на железных дорогах, которые вели на Дон. Благодаря этому в Новочеркасск из Петрограда смог пробраться маленькими группами весь старший курс Константиновского артиллерийского училища.

На Дон рвалась прежде всего военная молодёжь, не обременённая семейными узами. Журналист Б. Суворин, свидетель создания Добровольческой армии, описал такой случай своей жизни в Новочеркасске:

«...Как-то раз я вышел из гостиницы. В гору поднималась кучка кадет. Старшему было не больше 17 лет, другим лет 14-15. Они нерешительно подошли к гостинице и, не доверяя «штатскому» («вольному», как говорили солдаты), стали рассматривать список живущих в гостинице. Я вернулся и спросил их:

   — Что вам нужно, молодые люди?

Кадеты, посмотрев на меня, почему-то назвали первое попавшееся имя, которого, конечно, не было в списке проживавших в гостинице:

   — Мы ищем господина Хорькова.

Тогда я спросил их в открытую:

   — А вы разве не ищите армию генерала Алексеева?

Глаза кадет, по виду старшеклассников, загорелись «прекрасным молодым блеском». Они молча смотрели на меня. Впереди меня стоял мальчик в знакомом мне мундире. Я спросил его:

   — Вы кадет Михайловского Воронежского корпуса? Мой отец был кадетом первого выпуска вашего корпуса.

От этого вопроса «лёд недоверия» ко мне со стороны юношей сразу растаял. Кадет-михайловец ответил:

   — Так точно!

Сразу же заговорили другие его товарищи:

   — А я из Орловского корпуса.

   — А мы вот вдвоём из второго Московского...

После этого кадеты весело сознались, что приехали в Новочеркасск из разных мест России, как-то разом встретились на местном вокзале и теперь желают поступить в Добровольческую армию генерала Алексеева...».

Во второй половине ноября алексеевцы (треть их составляли офицеры) имели уже три формирования. Помимо Сводно-офицерской роты были созданы Юнкерский батальон (сперва отдельная рота) и Сводная Михайловско-Константиновская батарея, основу которой составили юнкера двух петроградских артиллерийских училищ - Константиновского и Михайловского.