Последний свидетель

Любые сомнения по поводу того, верю ли я в ее истории, верю ли в «призрак», рассеялись, когда ее слова погрузили меня в полный ступор. Мой мозг застыл; легкие так сжались, что я не могла дышать. Я перестала дрожать просто потому, что мышцы отказывались двигаться. Паника и страх парализовали меня. Я даже не могла удивиться, почему Эмма не выглядит напуганной. Она казалась… умиротворенной. Спокойной.

Но потом все изменилось.

Эмма посмотрела вверх, в небо прямо над моей головой. В одно мгновение ее глаза расширились, а рот раскрылся в ужасающей пародии на кричащую маску.

Я запрокинула голову, обыскивая чернильные небеса, чтобы выяснить, что ее так напугало. Ничего не было видно, но затем Эмма начала кричать.

Звук продолжался, и продолжался, и продолжался. Дольше, чем у Эммы хватило бы дыхания, и я поняла, что кричит не она, больше нет. Это было существо. Оно орало на нас.

И тогда я его увидела.

Черное на черном, вот чем оно было. Ни лица, ни формы, только пятно более глубокого, темного, более зловещего оттенка, чем мутные облака позади. Ворон на углях. Мои глаза едва улавливали очертания, казалось, будто чернильное небо кровоточит. Однако я могла сказать, что оно двигалось. И быстро. Летело к нам, беззвучное, но оглушительное. У него не было глаз, но оно смотрело прямо на меня, впитывая мою суть темными ямами в своем центре.

Я отступила, спотыкалась, едва не падала, но не смела отвести от него глаз. Я прошла мимо Эммы, задев ее плечом. Мои пальцы коснулись мягкой шерсти ее кардигана. Отчаянно нашарив руку подруги, я крепко схватила ее за запястье. Затем повернулась, и мы вместе побежали обратно к огню.

– Дуги! – закричала я. – Дуги!

Но ветер вернулся. Вихревая буря унесла мой голос прочь, и я поняла, что Дуги меня не услышал. Даже я сама не слышала свое собственное рваное дыхание или вздохи Эммы, бегущей рядом. По крайней мере, мы держались вместе. Я крепче сжала ее руку, боясь потерять.

Мои глаза были устремлены вперед, на угасающее пламя нашего костра. Не было смысла смотреть под ноги; землю покрывала темнота, а фонарик остался рядом с кучей дров. Кроме того, все равно вокруг ничего, кроме гладкого песка. Ничто не может сбить нас с пути, ничто не заставит нас упасть.

Так почему я вязла? Почему со всего размаха рухнула на землю? Инстинктивно я выставила вперед руки, чтобы смягчить падение, отпустила Эмму и ударилась о холодный шелк пляжа.

– Эмма? – Она упала вместе со мной? Я посмотрела налево, где ей следовало быть, но почти ничего не увидела. Ночь казалась гуще, словно черный туман. Ветер гремел в моих ушах, лишая не только зрения, но и слуха. – Эмма! – Я пошарила перед собой, ища ее.

Две руки схватили меня, пальцы сплелись с моими. Прикосновение Эммы было холодным, но наполнило меня теплом. Я притянулась к ней так близко, что мы оказались почти щека к щеке, ее испуганное лицо вынырнуло из темноты. Оно было призрачно-бледным.

– Где оно? – заорала я. На такой громкости слова должны были ее оглушить, но она их едва расслышала.

Эмма покачала головой. Ее глаза то и дело смотрели мне через плечо, хотя вряд ли подруга что-то могла разобрать. Я не могла.

Мое дыхание медленно успокаивалось, легкие с благодарностью расширялись. Я всасывала воздух, практически как при гипервентиляции.

– Нам нужно вернуться к Дуги, – прокричала я.

Что происходило там, где он был, менее чем в ста метрах от нас? По какой-то причине мне показалось, что мы с Эммой очутились в пузыре посреди шторма, существовавшего только вокруг нас.

Эмма кивнула мне, встала. Не отпуская моей руки, подняла меня на ноги.

– Я его не вижу, – закричала она мне на ухо. – Я ничего не вижу.

Ветер поднялся еще больше. Он тянул и толкал нас, прижимая к месту. Мои волосы в диком беспорядке бились вокруг лица, и приходилось бороться за каждый вздох. Я повернулась в том направлении, где, как мне казалось, находился наш лагерь, и, полностью дезориентированная, поискала огонь.

– Туда? – спросила я, указывая пальцем. Было трудно просто отвести руку от тела.

Я видела, как Эмма пожала плечами. Затем она отпустила меня. Обхватила себя руками. Открыла рот, что-то попыталась спросить, нахмурилась в замешательстве.

А потом полетела. Вверх. Прочь от меня. Вверх.

Я поняла, что происходит, одновременно с ней. Я потянулась к ней, когда она потянулась ко мне. Я закричала, когда закричала она. Наши пальцы цеплялись друг за друга. Я почувствовала, как лопнула моя кожа, когда ногти Эммы проехались по костяшкам моих пальцев. Они оставили глубокие кровавые царапины.

– Нет! – Я бросилась вперед, хватая ее кардиган, ее джинсы. Тем не менее она продолжала ускользать от меня. В последней отчаянной попытке я зажала ее ногу под мышкой и повисла на ней всем весом. Эмма поднималась все выше и выше, пока мои ноги не оторвались от песка. Подруга отчаянно извивалась, и было почти невозможно удержаться.