Последний танец

Она словно вросла в землю, глядя, как Шон приближается к ней. Похоже, он заехал сюда после работы – рукава рубашки закатаны, на джинсах следы древесной смолы, в черных коротких волосах опилки.

«Он же гораздо моложе меня. Почему же я стою перед ним, онемев от смущения, как шестнадцатилетняя девочка?»

Надо что-то делать. Подойти к нему и сказать, что она поразмыслила и решила больше не встречаться с ним. Во-первых, у них нет будущего. А во-вторых, что подумает Хизер?

То, что произошло между ними в ту ночь, было неожиданно, как удар молнии, и прекрасно.

Но Китти не успела сказать Шону об этом. Он уже открыл калитку и, пройдя по газону, остановился у крыльца. Взглянув на куртку и ключи от машины в руке Китти, он вопросительно посмотрел ей в глаза.

Китти вспыхнула.

Ромми, обычно чуравшийся незнакомцев, лизнул руку Шона. Потрепав пса по загривку, Шон взял у Китти ключ.

– Не знаю, куда ты собралась, но вид у тебя неважнецкий. Так можно и в аварию угодить. Машину поведу я.

Они поехали в Барранко по автостраде вдоль побережья, выбрав более длинный, зато менее извилистый путь.

Поглядывая на расстилавшиеся справа темно-зеленые поля брюссельской капусты и на серебристо-серые воды океана, раскинувшегося слева под облачным небом, Китти мысленно ругала себя на чем свет стоит. Одно дело – переспать с Шоном в минуту душевной слабости, и совсем другое – отправиться с ним в Барранко, прихватив с собой Уиллу, да к тому же рассказать ему о цели поездки. Словом, сущее безумие. Она ведь совсем не знает его. Что, если он продаст пикантную информацию об отцовских похождениях в бульварные газеты? Ведь им с Хизер нужны деньги, а Шон не связан с Китти никакими обязательствами.

И все же Китти почему-то доверяла Шону. Она чувствовала, что он скорее загонит последнюю рубашку, чем кого-то предаст. Более того, между ними возникла хрупкая связь, которая со временем может перерасти в нечто большее. Китти молчала, а Шон уже свернул на дорогу, ведущую к поселку, где жила Уилла.

Когда они подъехали к обшарпанному мотелю, который содержала мать Уиллы, начал накрапывать дождик. Выйдя из машины, Китти невольно содрогнулась, окинув взглядом грязно-розовые кирпичные стены двухэтажного здания. Уилла никогда не жаловалась на жилищные условия, но то, что увидела Китти, производило впечатление крайней нищеты. Шон прав: Китти и понятия не имела, что значит бедность.

Перешагивая через огромную лужу, Китти ухватилась за руку Шона и нервно огляделась. Но кто здесь осудит ее? Уилла? Китти улыбнулась. Добродушная мать-одиночка вряд ли возмутится, даже если случайно застанет их голыми, раскачивающимися на люстре.

В этот момент Уилла не думала ни о Китти, ни о своих кавалерах. Дверь открылась, и к ней навстречу выбежали два смуглых черноволосых малыша – младший обхватил Уиллу за ногу, а старший прыгнул к ней на руки.

– Тонио, Уокер, соскучились по мамочке? А как мы поели, а как поспали? А хорошо ли мы себя вели? – тараторила Уилла, покрывая малышей поцелуями, как будто не виделась с ними целую неделю, а не пару часов.

Китти вспомнила, как присутствовала на собрании приемных родителей. Одна дама злобно выкрикивала: «Это несправедливо! Все эти безмозглые девчонки, выросшие на чипсах и кока-коле, не имеют права становиться матерями!» Но, глядя на Уиллу с детьми, Китти понимала, что хорошей матерью можно стать в любом возрасте.

Шон сжал ее руку, и она взволнованно взглянула на него.

– Мне кажется, что бы я здесь ни узнала, это только осложнит положение. Обещай не презирать меня за то, что мой отец изменял матери в дешевых мотелях.

– Что хуже – то, что он изменял, или то, что изменял в дешевых мотелях?

Заметив в его глазах лукавый огонек, Китти нахмурилась.

– Будем считать, что я этого не слышала.

Они вошли в дом, и миссис Акино, грузная женщина необъятных размеров, тяжело поднялась им навстречу со старого стула. Пол комнаты покрывал ветхий коврик; по нему были разбросаны игрушки, на стенах висели дешевые картинки на религиозные сюжеты и фотографии малышей Уиллы.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, миссис Акино, – сказала Китти. – Это мой… друг Шон Роббинс. Мы не отнимем у вас много времени – знаем, как вы заняты.

Мать Уиллы хрипло рассмеялась и хриплым голосом завзятой курильщицы ответила:

– Занята? Да уж, с этими обезьянками не соскучишься. – Бросив усталый, но любящий взгляд на внуков, она добавила: – Садитесь. Вам диетическую или обычную?

Китти в замешательстве уставилась на нее, не понимая, о чем речь. Выручил Шон, сказавший:

– Две диетические коки.

Они сели на продавленный диван напротив матери Уиллы, и та начала:

– О мертвых плохо не говорят. – Миссис Акино взглянула на черно-белый фотопортрет, висевший над телевизором и запечатлевший щеголеватого самоуверенного мужчину с пышными усами и гладко зачесанными назад черными волосами. Так это отец Уиллы, бросивший их, когда она была еще ребенком? «Да, сходство есть», – подумала Китти. Миссис Акино продолжала: – Мне нет дела до того, чем занимаются мои постояльцы, – платят, и ладно. Но когда я узнала, что стряслось…