Последний танец Кривой белки (СИ)

Устроился он химарем в леспромхоз, там, за Даниловкой, где Попов, дважды герой социалистического труда со своей знаменитой бригадой лес рубил. До самой своей смерти дядя Леша занимался этим делом. И пить бросил, охотничал, многому меня научил. Я ведь охотник, а в древесных делах ничего не понимал. А вот избушка перед тобой. Я сам ее поднял и без больших усилий, методом рычага и веревки. Вот, такие вот дела, Мишенька. Век живи, век учись.

Он-то меня и научил из человека в лесу вытаскивать все недуги. Они-то, как к людям приходят? Простыли там, выдумывают что-то лишнее, боятся и, в конце концов, заболевают. А в лесу, Мишенька, чистый дух живет. Человеку нужно подумать о том, как выжить здесь. Вот он и начинает задумываться об этом: сначала дом себе в землянке сделает, потом до него доходит, как избу сложить, как без ружья птицу поймать или зайца, как без удочки рыбу из реки вытащить. Думает человек, понимаешь? - Виктор не сводил своих глаз с Михаила.

- Да, та, - закивал тот головой.

- Вот, а мысли о своем недуге от него и ушли. Некого из старых знакомых больше ему бояться. Видишь, как. Вот, ты, Мишенька, на себя посмотри, сколько буковок в последние дни начал произносить здесь, в тайге? А?

- Дэ, - сказал Михаил, - сэ, о-о, лэ, та, т-тэ-э.

- Вот, какой молодец! А почему так происходит? Да потому, что никто сейчас тебе не мешает, никто тебя не отвлекает. Тебе не скучно здесь, ведь так? Ты что-то необычное здесь увидел, и тут же удивился этому. Так? Отсюда, Мишенька, мозги твои заняты не тысячью мыслей, как в городе, а раскрепощены, вот они и помогают твоему организму быстрее выздоравливать, а отсюда и вспоминается, как буковки произносятся. Так?

- Та-ак.

- Во-от, - улыбается Виктор. - И бесплатно здесь все, главное, заготовить продукты для питания нужно самим, чтобы прожить. Так?

- Да, та, - вскочил со скамьи Михаил и, сняв с гвоздя рюкзак, открыл его и вынул из него глухаря и положил перед Муравьевым на стол.

- Вот это да! - удивился тот. - И без стрельбы поймал?

- Да, та, она шла, а я там, - показывает Михаил рукой на землю.

- Лежал? - угадал Виктор.

- Да, та, - закивал головой Михаил. - А она шла и я ее так, - и схватил птицу за шею.

- Хм, - снова посмотрел с удивлением на Михаила Виктор. - Создается такое впечатление, что сердце у птицы еще работает, и она, так сказать, находится в летаргическом сне. Видишь, мягкая какая?

Михаил, улыбаясь, отпустил шею птицы, и она своей огромной плотью легла на стол. И вдруг, к неожиданности обоих охотников, забив крыльями, встала на ноги. Степнов с испугу уселся на скамью, а Виктор, наоборот, выскочил из-за стола и оба замерли, наблюдая, как птица отряхнулась, осмотрелась и, сильно захлопав крыльями, полетела и села на среднюю ветку близстоящей ели.

- Вот, это да! - вскрикнул Муравьев.

- Глухар, - за ним крикнул Степнов.

- Что ты сказал? - спросил у Михаила Виктор.

- Тама глухар, нада бах, бах.

- Да, ты что?! - то ли спросил, то ли обрадовался Муравьев и, громко хохоча, стал обнимать Михаила. - Ты же научился говорить!

А птица, смотря на незнакомых ей двуногих зверей, оклемавшись, улетела.

- 3 -

День подходил к концу. Это заметил Михаил, когда выбирал на земле орешки, рассыпанные после дробления кедровых шишек. Теперь он выбирал их на ощупь, подушечками пальцев и ссыпал в ведро.

Новую порцию шишек перемалывать не стал, мешок с ними связал и занес в избу, вместе с ведром орехов.

Свеча - рыбий хвост, загорелась не сразу, огонь нехотя обволок своим язычком сухой хвост щучки, затрещал, пробуя его, и только после этого плавно, ровной линией поднимаясь вверх с дымом, ожил. Привыкнув к тусклому, мерцающему свету, осветившему комнату, Михаил заглянул в котелок.

Холодец ухи был плотным, что позволило с легкостью, вставив в его середину ложку, переместить студень в глубокую тарелку, и он, скатившись в ней, тут же заполнил своей массой все свободные места. Глотая слюну, Михаил зачерпнул с пол-ложки холодца и стал его с причмокиванием сосать.

Воды в ведре, стоявшем у печи, было с четверть. Это не радовало, и, заполнив ею котелок, он остановился перед выбором, пока совсем не стемнело - бежать к реке за водой или сделать это завтра, а сейчас растопить печь и готовить ужин. Выглянув из избы в серый, еще не темный от наступающей ночи лес, Михаил все-таки решил бежать за водой и быстрым шагом направился к реке.

Зари на горизонте от садившегося солнца видно не было. Ели-исполины закрывали ее своими телами-лапами, и только светлая от нее часть неба еще позволяла Михаилу разбираться в каком направлении идти к реке. Он шел в сторону светлого неба, солнце садилось на западе, за рекой.

Зачерпнув полное ведро воды, сделал несколько глубоких глотков холодной до ломоты в зубах влаги, посмотрел на розовую полоску горизонта, которая становилась все тоньше и тоньше. Вздохнув, резко развернувшись, быстро пошел назад.