Последний танец Кривой белки (СИ)

- Ой! - неожиданно воскликнул сменщик, - да, он весь в крови.

- Ты чего! - удивился Михаил и, прощупывая ногой каждый камень, стал спускаться к Сереге.

Деда Вася так и остался сидеть на камне, замерев, как каменный истукан, пригвожденный затылком от пули, которая вошла к нему в лоб...

Подложив новых веток в костер, Михаил стал осматриваться по сторонам. Начало казаться, что тени от деревьев ожили, и стали то удаляться от него, то приближаться к нему. О чем это говорило? Скорее всего, об усталости. С этим чувством он хорошо был знаком еще с прохождения курса молодого бойца.

Лопнувшая ветка в лесу его сразу же привела в чувство. Встав на ноги и замерев, стал внимательнее прислушиваться. Да, да, теперь он прекрасно слышал, как кто-то медленно двигается к ним. Он слышал каждый его шаг с разницей в тридцать-сорок секунд. Шаг, и теперь этот неизвестный уперся в ветку, ее хруст он слышит хорошо.

- Витя! - позвал он Муравьева.

- Слышу, - сказал тот, - это - соболь или куница. Расслабься.

Виктор встал, разомкнул стволы и, вставив в них новые патроны, приготовился к выстрелу.

А дрожь в коленях у Михаила не проходила. Нет, это, скорее всего, не соболь, а медведь или волк, считал он. Он прекрасно слышал, как чья-то нога сминает беломошник. Вот, еще один шаг. Зверь замер. Нет, здесь тигров и львов нет, именно они так крадутся к своей жертве. Медведь? Нет, он косолап, он так не может двигаться. Наверное. Хотелось бы в это верить. А, вот, волк, это - да. А если их здесь целая стая?

Михаил опустил вниз стволы и спустил предохранитель. Его щелчок был сухим и громким, как выстрел пистона. Виктор куда-то целился. Вверх, но там черно, и Михаил ничего не видит, только темноту.

- Пошла вон! - резко и громко вскрикнул Муравьев и вверху что-то тяжелое сорвалось с ветки, потом - с другой, и стало удаляться от них. - Рысь! - выпалил Виктор. - Ты, представляешь, это была рысь.

- Рыс, - прошептал Михаил. - А низу.

- О-о, - Мишенька, это или то, за кем она охотилась, - шепчет Виктор, - или такое же животное, напуганное, как и эта рысь. Тихо!

И снова Михаил расслышал внизу чей-то шаг, почти рядом с ними. Он направил в это место стволы своего ружья.

- Не нужно, - прошептал Виктор и бросил в оранжевую крупу, ярко мерцающую в ночной пастиле, ветку. Она зашипела в углях, задымилась.

Но это Михаил отметил только боковым зрением, смотря в то место, где замер Он. И когда Виктор бросил еще веток в костер, Степнов с испугу вскрикнул.

- Тихо, тихо, этого нам еще только не хватало, а ну пошел отсюда! - и что-то метнулось, перепрыгивая через рюкзаки, скрылось в темноте. - Не ожидал даже, ты прав был, Мишенька.

- А-а, а-а, что-о это б-б-бы-л-ло?

- Когда нервничаешь, заикаешься, Мишенька, а я думал, ты уже вылечился. Но не беда, ты уже на пути к этому. Олень стоял, вот так вот.

- Мы ж-жи...

- Люди, люди. Я это знаю, спасибо. Вот я другого не пойму, он боялся рыси, а не нас, но она тогда, получается, дикарка, пришлая, человека не боится. Только остерегалась нас. Хм, такого еще со мной не было. И ни от кого такого не слышал. Ладно, Мишенька, теперь твоя очередь отдыхать.

- 5 -

Туман своим молоком наполнил воздух. Но от этого он не стал вкуснее. Холодные капельки текут по усам и в рот, и не только в рот, а и за пазуху попадает. И снова от этого возникают неприятные ощущения сырости, пота, усталости. И куда делось настроение, черт его знает. Теперь понятно, почему рысь. Да, причем здесь рысь? Идешь по болоту, вода хлюпает в кроссовках, носки собрались у пальцев ног. Не могу!

С треском падающее дерево в тайге, за ним - второе, подстегнуло не только Виктора. Михаил нагнал старшего товарища и все никак не мог подобрать в Виктора шаг ногу, чтобы не наступить ему на пятки.

- Я тебе говорил, - сипит Муравьев. - Это - Потапыч. Он вынюхал меня. Неужели, все?

- Что? - не понял Виктора Михаил.

- Да, за нами идет этот старый Потапыч, тот медведь, которого я ранил. Все! - и резко остановившись, и, увернувшись от налетевшего на него Михаила, вскинул ружье. - Готовься! Он где-то здесь.

Но Михаил не расслышал Виктора и продолжал идти по болоту, проваливаясь в заросшие зеленым мхом кочки с рассыпанными на них каплями клюквы.

Муравьев постоянно оглядываясь, побежал за Михаилом, крича ему:

- Бери левее, левее!

И Михаил брал левее и шел, намертво сдавив в ладони ремень своего ружья. Шел, как катер, разбивая накатывающие на него буруны волн - широких кочек с растущими на них тонкими росточками цветов с белыми одуванчиками, семена которых - белые парашютики, почему-то не слетали с цветка. Ломались их стебельки и одуванчики, продавливаемые кроссовками, вминались в мох.

На сорвавшегося справа глухаря, пасущегося на болоте, Михаил даже не обратил внимания, как и Виктор, наконец-то, догнавший Степнова.

- Сейчас упремся в озеро. Он нас здесь и возьмет, - причитал тонким голосом Муравьев.

- К-куда? - остановился Михаил. - Ид-дти к-куд-да?

- Так, - остановился и Виктор и на какое-то время, забыв об опасности - идущего за ним медведя, задумался. - А куда идти? Хер его знает.