Последний трюк каскадера

- А вот что. По-моему, он собирается сдать их на экспертизу. Уверен, что обнаружит отпечатки пальцев. Он только притворился, что смеется над нами, на самом деле, он дотошный, этот тип. Может, я ошибаюсь, но почти уверен, что он не воспринял эти угрозы легкомысленно. Только чего ты добиваешься? Чтобы он прослушивал твои телефонные разговоры? У него нет на это права. Не так-то просто установить подслушивающее устройство. Он предпочел нас грубо одернуть, чтобы вернее успокоить.

- Пожалуй, - бормочет Шамбон. - Но в результате твоя сестра уже не принимает меня всерьез.

- Отнюдь. Конечно, если мы будем сидеть сложа руки, Иза решит, что наши страхи были преувеличенными.

- И отшатнется от меня, - заключает он.

- Ты дашь мне закончить?.. Нужно, чтобы она испытывала по отношению к тебе нечто вроде признательности, понимаешь? А пока что она разрывается между своими угрызениями совести и любовью, в которой не признается. Я-то ее знаю. Она уже разволновалась, когда подумала, что тебе угрожает опасность. Оценила твою преданность. Потянулась к тебе. Но пока она чувствует только пробуждение любви. Чтобы любовь расцвела, тебе действительно должна угрожать опасность. Если она по-настоящему испугается за тебя, - твоя победа.

Он слушает меня с таким вниманием и добродушием, что мне стыдно. Будто я собираюсь убить безумное, страшное, непредсказуемое, но в то же время преданное животное.

- Что вы предлагаете? - спрашивает он. - Чтобы я подстроил нечто вроде покушения на самого себя?

- Вот именно.

Сработало.

- Я не очень понимаю, - продолжает он. - Что за покушение? Кто будет на меня покушаться?

- Не спеши. Начнем с того, согласен ли ты со мной? Я ведь не собираюсь подталкивать тебя. Ты сам решаешь.

- Я люблю Изу, - говорит он.

Дурак. Это он меня толкает. Я умолкаю, чтобы не спеша раскурить трубку. Преимущество трубки в том, что она то и дело гаснет, и если вы умеете раскуривать ее не спеша, можно дать себе время все обдумать, разобраться, принять наилучшее решение.

- Оставим Изу, - предлагаю я. - Как думаешь, ты можешь поработать в кабинете дяди?

- Почему бы нет?

- Будет ли выглядеть естественным, что ты притащишь с собой досье, какие-нибудь незаконченные дела?

- Я ни перед кем не обязан отчитываться. А потому...

- Но все вокруг должно быть в ажуре. У тебя есть секретарша?

- Конечно.

- Ты ей сможешь сказать, например: "Оставьте эти бумаги, я посмотрю их дома"? Что-нибудь в таком духе?

- Разумеется. А что вы задумали?

- Подожди. Скажи, есть ли в заводском управлении секретные материалы?.. Например, какие-нибудь досье с грифом "Совершенно секретно"?

Он смотрит на меня, как собака, завороженная мячом, который ей вот-вот бросят.

- "Строго секретно" - такого, может, и нет. Но есть текущая корреспонденция с голландской группой, которую мы уже давно интересуем.

- О, прекрасно! Ты принесешь сюда корреспонденцию.

Он, того гляди, подпрыгнет от возбуждения.

- Говорите яснее.

- Иди в гардероб. На самой верхней полке найдешь синий чемоданчик.

Он повинуется. Стоит мне напустить туману, как он уже в моих руках.

- Нашел?

- Да.

- Давай сюда... Или, пожалуй, положи-ка его на стол и сам открой.

- Зачем?

- Давай, открывай. Найдешь предмет, завернутый в слегка засаленную замшу. Довольно тяжелый. Догадываешься? Он суетится и внезапно замирает.

- Можешь взять его в руки. Он не кусается.

Он неловко берет мой револьвер довоенного образца, рассматривает его с завистью и изумлением. Я продолжаю:

- 38. S.W. Специальный. Пять выстрелов. Целиком из стали. Вес: пятьсот тридцать восемь граммов. Не заряжен, но, поверь, когда он выстрелит, будет не до шуток.

Он осторожно заворачивает оружие.

- Вот из этой штуки я и буду в тебя стрелять. Не бойся! Я притворюсь. Слушай меня внимательно. Сейчас - главное. Детали обсудим потом. Скажем, в один прекрасный день, около десяти вечера, ты будешь работать в кабинете. И вдруг услышишь шум за балконной дверью. Каким-то предметом начнут взламывать ставень. Ты не вооружен. Бежать? Об этом не может быть и речи. Ты не трус. Ты бросаешься к телефону, вызываешь Дрё: конечно, он дома. Тем временем воры фомкой открывают замок. Ты зовешь комиссара на помощь. Некто из-за балконной двери замечает это, теряет хладнокровие, всаживает две-три пули, не задев тебя, и спешит скрыться.

- Неплохо, - восхищенно замечает Шамбон.

- Затем на всех парах примчится Дрё. Ты покажешь им взломанный ставень, и Дрё обнаружит пару пуль в панели. На этот раз сомневаться не приходится. Дело Фромана вспыхнет с новой силой. Общественное мнение сразу же на вашей стороне. Будь уверен, бедный мой Марсель, отбою не будет от людей, прессы, телевидения...

- Выпутаюсь, - утверждает он решительно.

- А Иза!.. Ей нравятся мужественные мужчины... Она жила среди них. Человек, встречающий опасность лицом к лицу, вызывающий полицию с риском для жизни... словом, это человек ее породы. Главное, - и ты уж не забудь сказать, ты зовешь на помощь не ради себя, а ради матери, ради Изы, ради меня.

- Потрясающе, - шепчет он. - Потрясающе... А вы?