Последний трюк

Преследующая нас троица была не в обычных бледных льняных одеяниях правоверных, а в традиционных чёрно-серебристых одеждах храмовой стражи Берабеска. Поскольку мы ещё не попытались пробраться за стены Махана, я понятия не имел, почему они у нас на хвосте. Что ещё непонятней: они уже трижды попали в меня дротиками. Первый раз – в плечо, помешав прицелиться и не дав нанести эффективный ответный удар порошковым заклинанием, второй раз – в левую ногу, из-за чего я спотыкался и хромал, задерживая нас всех.

А третий дротик? Он угодил мне в задницу. Я не сомневался – его выпустили просто со злости.

– Поворот направо! – крикнула Нифения, когда мы приблизились к концу переулка.

Голос, доносившийся из-под её Железной маски, звучал странно: смесь угрожающего шёпота и отдалённого эха прекрасно сочеталась с демоническими линиями, которые украшали красные лакированные черты, скрывавшие её лицо. На неё было трудно смотреть, вот почему в неё не попал ни один дротик.

Отчего наши преследователи просто не выстрелили мне в шею и не покончили со мной – вот в чём вопрос? Если уж на то пошло, почему яд был довольно слабым? Я почти не сомневался, что он меня не убивает. Вообще-то его действие как будто быстро проходило.

«Их послали, чтобы взять меня в плен, а не убить. Но почему?»

– Вон ещё один на крыше! – предупредил Рейчис.

Я поднял глаза и увидел силуэт невысокой женщины, проворно бегущей по крыше над нами. Она поднесла к губам тонкую трубку длиной с предплечье.

– Я справлюсь с ней, – сказала Нифения, роясь в одном из карманов пальто в поисках, без сомнения, дьявольски хитрого талисмана, который быстро уничтожил бы нашего противника.

– Нет, не надо! – крикнул я и вытащил одну из монет кастрадази из подола рубашки.

Проблема чар Нифении заключается в том, что большинство из них срабатывает всего один раз, а нам понадобится всё оружие из её арсенала, чтобы попасть внутрь храма. И я сделал то, что сделал, вовсе не потому, что по-глупому вышел из себя, исколотый дротиками и уставший выглядеть неуклюжим идиотом.

Искусство танца с монетами включает в себя множество тонких и точных движений и не подходит для бега по аллее с онемевшим плечом и хромотой. Но за последние два года я много практиковался, а кроме того, с ломокастрой (или светилом, как я привык её называть) работать легче всего. Честно говоря, я не уверен, что эту монету и вправду называют ломокастра. Парень, который подарил мне пять монет, так и не удосужился сказать, как они называются и, что ещё хуже, как они действуют. Путём долгих проб и ошибок я придумал несколько трюков с монетами и дал каждой имя. Например, монета надзиратель, если правильно её подбросить, примагничивается к инструменту, и тогда с её помощью можно им манипулировать. Вот почему она идеально подходит для взлома замков. Монету беглец, напротив, можно привязать к объекту так, что, если её швырнуть, объект полетит вслед за ней.

Я подумывал о том, чтобы попытаться с помощью беглеца выдернуть духовую трубку у преследователя, но сложность работы с такими монетами, как беглец и надзиратель, заключается в том, что их невероятно трудно привязать – приходится поворачивать их снова и снова, пока не удаётся найти точное движение и угол, направляющий монеты на цель. Светило не нуждалось ни в чём подобном. Если эту монету достаточно быстро перевернуть, она будет реагировать на свет довольно впечатляющим образом.

Стальной наконечник дротика звякнул о булыжник у моих ног.

– Она снова целится, – просвистел Рейчис. – А сзади к нам приближаются ещё двое.

– Я этим займусь, – сказал я.

Вы когда-нибудь пробовали бегать, хромая и подбрасывая монету? Да, это именно так сложно, как и кажется из описания.

Я подбросил светило в воздух раз, другой, третий в поисках странного жизнерадостного ощущения, которое давало понять, что монета опускается медленнее, чем взлетает, описывая изящные пируэты, а значит, готова танцевать.

«Давай… Давай…»

Светило, и без того самая блестящая из пяти монет, начала мерцать, отражая лунный свет.

«Да!»

Мне пришлось остановиться, потому что теперь монета не торопилась возвращаться на землю, ненадолго зависая в воздухе всякий раз, как я её подбрасывал.

Я бросил снова, на этот раз выше, и, когда она взлетела, вращаясь, выхватил порошки из футляров. Мой бросок был неуклюжим из-за онемевшего правого плеча, но порошки столкнулись, и я сумел сложить соматические формы и выговорить формулу как раз вовремя, чтобы сотворить заклинание. Два красных и чёрных огня взметнулись в воздух.

Конечно, они не попали в монету – если бы я смог добиться в тот миг такой точности, я бы просто взорвал своих преследователей. К счастью, всё, что требовалось светилу, это вспышка света.

– Закройте глаза! – предупредил я Нифению и остальных и сам крепко зажмурился.

Даже сквозь закрытые веки разрушительная, дезориентирующая вспышка света была ослепляющей. Я дал светилу его название потому, что монета не только отражала свет, танцуя, но и усиливала его в сотню раз.