Последний царь

Но Мария ничего не узнала у стрелков, и Яковлев ничего не объяснял.

Ночью, когда они спали, разыгрались главные события.

Яковлев стремится в Омск. Но… не знает главного: информированный Свердловым об истинной цели секретной миссии, Голощекин уже помирился с омскими большевиками. Как всегда, провинцию примирила нелюбовь к столице. И, пока Яковлев, торжествуя, ехал к Омску, из Екатеринбурга уже пошли телеграммы.

В Москву: «28 апреля из Екатеринбурга. Ваш комиссар Яковлев привез Романова в Тюмень. Посадил его в поезд, отправился в Екатеринбург]. Отъехав один перегон, изменил направление, поехал обратно. Теперь поезд с Николаем находится около Омска. С какой целью это сделано, нам неизвестно. Мы считаем такой поступок изменническим. Согласно вашего письма 9 апреля Николай должен быть в Екатеринбурге. Что это значит? Согласно принятому Обл. Советом и Обл. Комитетом партии решению сейчас отдано распоряжение задержать Яковлева… и поезд во что бы то не стало, арестовать и доставить вместе с Николаем в Екатеринбург…»

Одновременно в Омск и в другие пункты уже шли телеграммы, объявляющие Яковлева вне закона:

«Обсудив поведение комиссара Яковлева, единогласным решением видим в нем прямую измену революции. Стремление вывести с неизвестной целью бывшего царя из пределов революционного Урала, вопреки точному указанию Председателя ВЦИК, является актом, ставящим комиссара Яковлева вне рядов революционеров. Облсовет Урала предложил всем совреворганизациям, особенно Омскому Совдепу, принять самые экстренные меры, включительно применение вооруженной силы, для остановки поезда…»

И вскоре Яковлеву приносят одну из этих уральских телеграмм. Яковлев узнает, что его поезд должен быть остановлен в Омске, а сам он арестован.

Яковлев потерялся. Он врывается в купе Авдеева, кричит ликующему уральцу: «Они что у вас там, все с ума посходили?» Но – поздно.

Поезд приближается к Омску. У Омска уже ждет отряд красногвардейцев.

Яковлев идет «ва-банк». Недалеко от Омска, у станции Люблинская, он останавливает поезд, отцепляет паровоз и вместе с телеграфистом направляется в пекло – в Омск.

Из воспоминаний Яковлева:

«Как только вагон остановился [и мы вышли на перрон], нас окружила густая масса людей».

Он стоял один посреди вооруженной толпы, наэлектризованной слухами об изменнике. Он был совсем рядом с гибелью, но сколько раз это уже бывало в его жизни…

«Я объявил, перекрикивая толпу: «Я – чрезвычайный комиссар ВЦИК Яковлев! Мне нужно увидеться с Председателем Омского Совета!»»

И тут впервые за всю поездку ему повезло…

«Председателем Омского Совета оказался мой друг Косарев… Я узнал своего старого товарища, с которым мы когда-то были вместе в партийной школе в Италии… Я в общих чертах обрисовал ему события и попросил его поехать вместе со мной на телеграф: там мы вызовем Свердлова, от которого, во-первых, я получу дальнейшие инструкции, а, во-вторых, Косарев поймет, что я действую согласно предписаниям Центра… Пока мы неслись на телеграф, всюду видели вооруженные отряды».

Итак, ему удалось убедить старого друга, но… На телеграфе Яковлев узнал, что зря рисковал жизнью. К тому времени уже закончился длинный телеграфный разговор Екатеринбурга с Москвой. На первую екатеринбургскую телеграмму Москва ответила как должно: Свердлов сообщил, что Яковлев едет на восток… согласно его распоряжению!

Но Голощекин знает: надо быть энергичным. Надо до конца быть настойчивым.

И он был. До конца. Последовала грозная телеграмма уральцев: «Письмом 9 апреля товарищ Свердлов заявил, что Романов будет перевезен в Екатеринбург, сдан под ответственность Облсовета. Видя, что сегодня поезд ускользает с Урала по неизвестным нам причинам… мы сообщили Свердлову. Его ответ нас чрезвычайно удивил. Оказывается, Яковлев гонит поезд на восток согласно его распоряжению и он просит Яковлеву не чинить препятствий…»

И далее уральцы уже угрожали. Прямо угрожали.

«Единственный выход из создавшегося положения – отдать в Омск в адрес Яковлева распоряжение направить поезд обратно в Екатеринбург, в противном случае конфликт может принять острые формы, ибо мы считаем, что гулять Николаю по сибирским дорогам не нужно, а он должен находиться в Екатеринбурге под строгим надзором».

Да, они были настойчивы. Теперь Свердлову можно было уступить.

И Москва соглашается, конечно, «при условии, что все будет сделано для безопасности Романовых», что даны будут «соответствующие гарантии». Гарантии тотчас были даны.

И когда Яковлев усадил своего телеграфиста за аппарат, из Москвы пришло распоряжение Свердлова: «Немедленно двигаться в Тюмень обратно. С уральцами договорились. Приняли меры, дали гарантии…»