Последний цветок. Повесть

          - Амбиции сильнее всех договоров и клятв. Поднявший дубину и ввязавшийся в драку забывает обо всём, теряет разум и опоминается только тогда, когда его треснут до смерти, или он сам угрохает врага. Развязанную войну, когда дерущихся больше, чем миротворцев, не очень-то при этом желающих попасть под дурную горячую руку, ничем не остановить, ни довоенными пактами, ни уговорами, пока кто-то не падёт на колени мордой в грязь, запросив пощады. Война разжигает самые низменные и самые жгучие страсти, которые долго копились и теперь выплёскиваются наружу. Лозунг «Бей того, кто подвернётся, хватай всё, что приглянулось!» актуален всегда, при любых цивилизациях и цивилизованности. Нет, мой друг, войны были и будут, где бы ни зародилось человечество. Они – неотъемлемая потребность людей, встряска, без них – застой, они как трамплин для избавления от балласта и для нового развития. Я не помню ни одной, для которой была бы веская причина. Они возникают из ничего, но к ним готовятся со дня возникновения разума. Иначе, зачем дубина, зачем неутолённая гонка вооружений. Войны нужны, жаль только, что происходят при нашей жизни. – Апологет войны сузил потемневшие глаза, почти спрятав их в сбежавшихся морщинах, недовольно поелозил подбородком по ладони. – Да… ты прав: если бы не война… крепок слабый человечишко задним умом! А ведь предупреждали здравомыслящие аналитики: «Планетарной войны не избежать!», и все разумные, предельно цивилизованные обитатели тесной Планеты, повязанные между собой, понимали, что пессимисты правы, и ничего не предпринимали, надеясь на чудо. Но чуда не произошло. Вместо этого какой-то свихнувшийся идиот первым нажал на ядерную кнопку, и кто это был, так и не выяснили. Хотелось бы, чтобы гада не прихлопнули разом, чтобы подольше побродил по выжженной им Планете, воя от боли в опустошённое пространство.

          - А я бы хотел встретиться с ним на колодце, - поздно поднял короткий хвост торчком зазнавшийся дуэлянт.

          Власт тихо, почти не разжимая губ, рассмеялся. И было понятно, что это ему не в привычку.

          - Мы тоже не могли остаться в стороне. Слабым утешением может служить то, что не мы начали, что только защищались, уничтожая ракеты и беспилотники с ядерными боеголовками, нацеленные на нас, и пропуская те, что пролетали над нами. Утешение, конечно, слабое, но всё же, факт в оправдание. Несравнимо большим было удовлетворение от того, что успели, хоть и вчерне, обустроить подземный город, переведя туда наиболее ценные технологические производства, все лаборатории, весь исторический и научный архив, все компьютерные программные накопители, все стратегические запасы консервированного продовольствия, а вместе с этим и большую часть полезной научной и технической элиты, достаточных для автономного существования в изоляции от поверхности. Многое ещё требовалось сделать, но жить или, по крайней мере, существовать было можно.

          - А как же остальные, как же вся Энтеррия? – в голосе коренного энтерийца слышались эмоциональные нотки осуждения и негодования, но Глава, сын и раб народа, не ответил.