Последний цветок. Повесть

          - Зачем? – чуть повысил голос Глава. – Что бы это изменило в их состоянии? Наши биоинженеры научились чинить и менять любые органы, но не умели остановить лучевого поражения. Никто бы всё равно не выздоровел, и они так же умирали бы в страшных муках, отравляя своими воплями и стенаниями настроение здоровых. Всегда надо честно оценивать свои возможности и соразмерять поступки с реальностью. – Он опять сжал ладони в один кулак. – Нельзя было рисковать ради эфемерного спасения всех в ущерб тем, кого я тщательно отобрал для продолжения энтерийского рода. Они должны были, пережив бойню и адаптировавшись к послевоенным условиям, к жизни под заражённой территорией, дать новый импульс нового развития человечества. Тогда я не сомневался, что прав, и не винил себя в жестокости. – Власт замолчал, бесцельно водя ладонями по столу. – Может быть, будь я тогда сегодняшним, поступил бы по-иному. А тогда… тогда мы все думали только о том, как бы выжить самим. Война ещё только набирала обороты, а Энтеррии фактически уже не было. Осмелев, серые двинули на нас бронетехнику с жароизоляционным покрытием. Она медленно и тяжело, словно ощупью, продвигалась по высохшей долине природной реки, огибая с фланга разрушенный город. Они были уверены, что наконец-то покончили с извечными врагами, но крупно просчитались. Когда вся армада оказалась под горой, на которой был наш командный бункер, мы включили хорошо замаскированные и до сих пор не использованные инфразвуковые установки. Наведённое электромагнитное поле высокой интенсивности, совпадающей по частоте с частотой органов человеческого тела, проникало через антенны бронемашин к экипажам, лишая их разума и заставляя повернуть обратно, на своих. Да и вообще, не думаю, что у серых, на их территории, было лучше, чем у нас. Им доставалось не только от нас, но и от других, спешащих поквитаться со «старшим братом». Можно было и прекращать бойню, но разве дерущихся остановишь. – Большой драчун энергично погладил ладонью щеку, будто кто-то совсем недавно съездил по ней. – И тут в паскудное дело вмешался космос. Раздался удар такой силы, что вздрогнула вся Планета, притормозив вращение вокруг оси. Нам показалось, что качнулась вся гора, в склоне которой мы находились. Нас отбросило, больно ударив, к другой стене. Жутко заскрипели-завизжали толстенные гранитные плиты, перекрывающие бункер и сдвинувшиеся по соединительным швам и вновь образовавшимся трещинам, из которых на наши головы посыпалась истёртая гранитная крошка и отвалились небольшие куски породы. Все телеэкраны выключились, в оптические телескопы ничего не было видно. Мы оказались слепы. Такой силы ядерного удара мы не ожидали и не могли даже предположить, что у кого-то есть заряд такой мощности. На нас были защитные комбинезоны, надеть шлемы хватило и минуты, и вот мы совместными усилиями с помощью ломов пытаемся открыть выходной люк. Понадобились огромные усилия, паническая торопливость, ссадины и мозоли на руках, чтобы освободить его наполовину и выбраться наружу. – Власт немного помедлил, концентрируя воспоминания. – То, что мы увидели, не укладывается ни в какие фантазии. Всё, что ещё стояло – выжженные изнутри дома и производственные корпуса, сохранившиеся одиночные стены, ополовиненные трубы, обгорелые деревья и столбы – всё лежало, превратившись в груды обломков. Исчезли все наши радары и антенные комплексы, нам нельзя стало ни защищаться, ни воевать. Грязно-серые радиационные дымы, туманы и облака собирались в огромные горизонтальные круговерти, втягивались внутрь колец и уходили в стратосферу и, наверно, ещё выше, как будто какой-то гигант втягивал их в трубу, словно атомные грибы перевернулись вверх тормашками. Воздух быстро очищался. Я приоткрыл клапан шлема, попробовал вдохнуть, и, оказалось, что дышать трудно, воздуха не хватало. А внизу… то, что мы увидели внизу, потрясло ещё больше. Огромная морская волна, выплеснутая инерционным ударом из моря, накатывалась на город, поглощая и вычищая развалины, скрыла их и ушла дальше, оставив котловину моря почти пустой. Можно больше не беспокоиться о сохранившихся в живых после бомбёжки. Горизонт очистился, стало заметно холодать. И тогда мы увидели широкий и густой белый шлейф, под острым углом вонзавшийся в Планету и под таким же углом, заметно утончившись, уходивший ввысь.