Последний ученик да Винчи

И вдруг, когда он уже готов был заговорить, внезапное вмешательство нарушило настороженную тишину зала.

Высокий человек, стоявший за его спиной, резким движением сбросил с головы капюшон, открыв лицо, узкое и худое, как профиль на стертой от времени старинной монете, и шагнул вперед, уставившись на Повелителя своими разноцветными глазами.

— Повелитель! — воскликнул он хриплым, взволнованным голосом, дрожащим от напряжения, как туго натянутая струна.

— Что тебе, Азраил? — недовольно откликнулся Повелитель, повернувшись к своему подручному, как к докучному насекомому, отвлекающему его от важного дела.

— Повелитель! — повторил Азраил, сделав еще один шаг. — Верно ли я служил тебе?

— Ты служил не мне, — ответил ему недовольный голос из-под капюшона, — ты служил Иной Силе и Высшему, тому, у чего нет имени и названия!

— Да, это так, но я исполнял каждое твое слово! Я был послушным орудием в твоих руках!

— И чего же ты хочешь за свою верную службу? — в голосе Повелителя явственно прозвучала насмешка.

— Позволь мне совершить великий ритуал!

Позволь пролить кровь и вставить ключ в замок Вечности!

— С Вечностью нельзя торговаться, — отозвался повелитель. — Но Иная Сила, чью волю я исполняю, милосердна, и я позволю тебе сделать то, о чем ты просишь!

— Благодарю тебя, Повелитель! — воскликнул Азраил и упал на колени перед алтарем.

— Встань и приготовься, — приказал ему Повелитель.

Азраил сбросил с плеч длинный плащ, оставшись в черном облегающем костюме, еще больше подчеркивающем его удивительную худобу, и взял в руки широкий каменный нож, лежавший на алтаре между страницами книги. По залу, как легкий ветер по траве, пробежал взволнованный шепот.

— Приготовьтесь и вы, братья! — воскликнул повелитель. — Скоро произойдет то, чего мы ждали тысячу лет!

Он перевернул страницу лежавшей на алтаре книги и начал читать молитву на незнакомом Старыгину языке, казавшемся древним, как само время.

С каждым словом этой молитвы свет в зале понемногу тускнел, и когда прозвучало последнее слово, большая часть помещения погрузилась во тьму, только главные действующие лица предстоящей трагедии и алтарь с лежащей на нем книгой были ярко освещены тревожным багровым светом. И еще ярко горел подсвеченный изнутри витраж" особенно злобные глаза чешуйчатого монстра.

— Приступай! — приказал Повелитель, повернувшись к Азраилу.

Тот схватил за плечо безвольно стоящую девушку и подвел ее к стене, на которой была укреплена картина. Свет тут же переместился, ярко осветив лик Мадонны. Азраил поднял каменный нож… Но тут Старыгин, вплотную подобравшийся к алтарю, схватил огромную книгу в черном переплете и бросил ее в голову разноглазого убийцы. Азраил злобно вскрикнул, покачнулся и выпустил девушку. Старыгин в два прыжка подскочил к ней, схватил за руку и потащил прочь от алтаря. Маша не сопротивлялась, но и не помогала своему спасителю, она только безвольно переставляла ноги и смотрела прямо перед собой пустыми, лишенными жизни глазами.

Повелитель выкрикнул какое-то непонятное слово, и из незаметной до того двери выскочили двое людей в одинаковой монашеской одежде. Они бросились к Старыгину, вырвали Машу из его рук и в мгновение ока связали реставратора обрывком грубой веревки.

Азраил выпрямился, встряхнул головой и шагнул вперед, униженно проговорив:

— Прости меня, Повелитель! Я понял, что недостоин…

В ответ ему раздался спокойный, немного насмешливый голос:

— Я уже сказал тебе, что Иная Сила милосердна! Продолжай!

Азраил снова шагнул к девушке, взял ее за руку и подвел к освещенной картине. Он поднял каменный нож… Старыгин напрягся в руках монахов, но те держали его, как в стальных тисках.

— Помни, что принцесса послужит нам на всех этапах Церемонии! — напомнил Повелитель.

Азраил кивнул и полоснул широким ножом по Машиной руке. Девушка дернулась и негромко вскрикнула. Струя крови брызнула на картину, окропив нежное лицо Мадонны. Старыгин скрипнул зубами, не в силах помешать происходящему.

Азраил провел лезвием ножа по холсту, собрав с него кровь, и повернулся лицом к алтарю. Повелитель протянул ему каменную призму с изображением Исиды. Приложив черный камень к окровавленному лезвию, Азраил произнес несколько непонятных слов и подошел к каменному саркофагу. Только сейчас Старыгин разглядел рельеф, высеченный на темной каменной поверхности этого саркофага.

Это было условное, но полное силы и выразительности изображение женщины, кормящей грудью младенца, — Богоматери, Исиды, Мадонны, Древней Матери, Той, у которой тысяча лиц.

Азраил вставил каменную призму в отверстие, проделанное в передней стенке саркофага. В зале снова наступила напряженная, торжественная тишина. Повелитель встал перед алтарем и снова запел свою странную, гипнотическую песню. Ее тут же подхватили сотни людей, которые, казалось, только этого и ждали.

И под этот древний, удивительный аккомпанемент Азраил повернул каменный ключ в скважине.