Последний ученик да Винчи

Старыгин шагнул к стене, собираясь что-то на ней подробнее разглядеть. В это время из бокового коридора донесся какой-то неясный шум. Проводник пробормотал что-то по-итальянски и двинулся на этот звук, оставив посетителей в темноте.

— Эй, Микеле, синьор Микеле, куда же вы! — крикнул Старыгин и бросился вслед за итальянцем. Он спотыкался, хватался за стену, чтобы сохранить равновесие, и наконец добежал до разветвления коридоров.

Фонарь лежал на полу, но Микеле нигде не было видно.

Старыгин поднял фонарь и посветил в обе стороны, насколько хватало его мощности. Проводник как сквозь землю провалился.

— Дмитрий, что там? — раздался из темноты испуганный Машин голос. — Что там случилось?

— Сейчас я вернусь. — Старыгин еще раз осмотрел коридоры, но не увидел ничего, кроме неровных, теряющихся во тьме стен. Он развернулся и поспешил к девушке, представив, как ей должно быть страшно одной в кромешной темноте подземелья.

Маша сидела на корточках возле стены и казалась спокойной. Только закушенная губа выдавала пережитый ею в темноте страх.

— Что случилось? — повторила она, щурясь от яркого света фонаря. — Куда девался наш проводник?

— Не знаю. — Старыгин старался сохранить спокойствие, хотя бы внешнее, чтобы не пугать Машу. — Хорошо хоть проводник оставил нам фонарь, при свете мы без труда найдем обратную дорогу.

Сам он совершенно не был в этом уверен.

Чтобы собраться с мыслями и дать Маше немного передохнуть, Старыгин поднял фонарь и снова осветил фреску.

— Вы видите, что над головой Мадонны сияет Вифлеемская звезда?

— По-моему, это просто одно из пятен на потолке, — неуверенно проговорила Маша. — Знаете, там столько пятен и разводов, что среди них можно при желании найти все что угодно, вплоть до карты Ямало-Ненецкого округа, а всевозможные исследователи из любого такого пятна пытаются сделать открытие…

— А журналисты в погоне за сенсацией раздувают эти открытия! — отозвался Старыгин.

— Постойте, — Маша прервала этот обмен колкостями. — Посветите-ка немного ниже… вот сюда…

Дмитрий Алексеевич повернул фонарь и осветил верхнюю часть стены немного в стороне от фрески. На ровной желтоватой поверхности отчетливо виднелся длинный ряд цифр.

— Это какое-то сообщение, — взволнованно произнес Старыгин. — Причем адресовано оно именно нам!

— Почему вы так думаете? — спросила Маша. Волнение спутника невольно передалось и ей.

— Потому что эти цифры написаны тем же самым почерком, что и четыре семерки на картине в Эрмитаже, тем же почерком, что надпись на полях французского издания рукописей Леонардо! Больше того — тем же самым красным фломастером!

— Значит, вы сможете расшифровать эту надпись?

— По крайней мере попытаюсь. Если, конечно, она зашифрована таким же способом, как записка на полях книги.

Старыгин поставил фонарь на землю, достал из кармана блокнот и ручку и кое-как, буквально на коленке, приступил к расшифровке загадочного послания.

Он выписал в колонку буквы латинского алфавита и последовательно, одну за другой заменил ими цифры, списанные со стены.

Надпись получилась бессмысленной.

Так же, как первый раз, он поменял порядок, то есть пронумеровал буквы от конца алфавита к его началу.

И снова ничего не получилось.

Он уставился на таинственную цепочку цифр, пытаясь понять замысел того, кто оставил эту надпись. Это напомнило ему тот первый раз, когда он занимался расшифровкой подобной надписи в Эрмитаже. Только тогда он сидел за столом, в собственной лаборатории, при хорошем освещении, а сейчас в неудобной позе скорчился на полу катакомбы, почти в полной темноте…

Но темнота не должна мешать ему думать!

Тогда, в Эрмитаже, у него сначала тоже ничего не получалось, потому что он пытался прочесть послание по-русски, заменяя цифры соответствующими буквами русского алфавита, потом сообразил, что нужно использовать латинский алфавит — и все прочел… так может быть, теперь следует поступить наоборот? По крайней мере, в этом есть определенная логика. Тот, кто оставляет эти послания, не хочет, чтобы их прочел посторонний человек. Поэтому в России он писал по латыни, здесь же, в Италии, больше шансов, что случайным человеком будет прочитан именно латинский текст, а не русский…

Старыгин выписал буквы русского алфавита и повторил операцию, заменив каждую цифру соответствующей буквой.

Одно за другим на странице его блокнота появились осмысленные слова.

Однако вся фраза в целом по-прежнему была непонятной.

«Пусть каждый поворот подскажет вам Геката,

Как человек идет с рассвета до заката».

— Ну как, — Маша склонилась над плечом Старыгина, — у вас что-нибудь получилось?

— Цифры я расшифровал, — смущенно ответил реставратор, — только в результате опять получилась какая-то загадка… — И он вслух прочел две стихотворные строки.

— Геката? — неуверенно проговорила Маша. — Кажется, это какая-то древнегреческая богиня?