Последний вагон в рай

На первый взгляд – ничего страшного, но эти лихие ребята из спецслужб почему-то постоянно норовят сократить любую цепочку на звено-другое. По использовании, конечно. Для чего Торговцу достаточно добавить в конце послания то самое – из «Гамлета»: «Подателей сего немедля обезглавить»… Ох уж этот Принц Датский – нордическая скотина: ведь с лучшими друзьями такую штучку отмочил: бедные, бедные Гильденстерн и Розенкранц – фамилии говорят сами за себя, – шила в мешке не утаишь: в конце концов, ни за хрен собачий пострадали опять-таки предки Баруха, хоть и дальние. И вот, традиция найдет свое продолжение: Барух Циммерман обретет скромное место на погосте, где-нибудь неподалеку от места вручения «товарчика», а у разведки Комплекса появится реальная возможность сэкономить обещанные денежки.

Альтернативная гипотеза была намного ужасней: Айман, Альхен и Старуха (вариант – Серж Плотников) играют с Барухом, как кошки с мышкой. Единственным положительным моментом в этом случае был бы быстрый и почти без страданий конец…

Тем временем заждавшийся ответа Айман включил фонарик и в его мертвенно-зеленоватом свете успел, видимо, разглядеть бурю эмоций, придавших лицу его «делового партнера» еще более трупную гамму окрасок, чем позволял надеяться спектральный состав падающего света.

– Не переживайте так, господин Циммерман, – поспешил он успокоить потенциального курьера. – Вот аккредитив в федеральный банк Цирцеи на ваше имя. Деньги уже переведены, и вы сможете снять их, как только мой человек подпишет накладную на груз.

– Какой еще груз?

– Ну, это я так, фигурально. Чтоб не было вопросов у банковских клерков. На самом деле это будет микрочип с «зашитой» информацией. Вы получите его за день до отлета. Только, умоляю вас, Барух, ради Всемогущего Аллаха не вздумайте пытаться прочитать послание. Ибо в этом случае вы подпишете себе смертный приговор без права на кассацию. Мы так много лет знаем друг друга, и мне будет горько услышать, что папеле Барух умер как дурак.

Айман сунул в трясущиеся руки собеседника пластиковую карточку федерального аккредитива и, подняв столб пыли, исчез в темных недрах огромного помещения. Как, впрочем, и положено слуге Шайтана.

* * *

Проводник запросил с них не так уж много. Скорее подозрительно мало, как отметил про себя Кай. Хотя не такое это и удовольствие – провести полдня в обществе закутанного в грязный балахон немытого полуараба. Свой возраст Проводник изрядно преувеличивал за счет длинной бороды, придававшей ему сходство с козлом (уж не из тех ли, что ведут стадо овец на бойню?), величественных манер и повелительных интонаций в голосе.

– Сегодня не самый лучший день для таких затей, – буркнул себе под нос псевдостарец, поднимаясь со своего насеста под мостом Святой Джеральдины, где происходила встреча. – Далеко ехать придется: Врата только в Распадках откроются. И то – ненадолго…

– Получается, – прикинул Моррис, – что наша экскурсия будет довольно краткой?

Старец зашелся кашляющим смехом:

– Господа, коли уж в Лабиринт гулять собрались, знать бы не помешало заранее: это войти в Лабиринт – проблема, а выйти из него – можно когда угодно… В любое время дня и ночи. Если, конечно, знать выход. Если знать…

Моррис с брезгливой опаской впустил Проводника в салон кара и повел машину, руководствуясь указаниями старца, которые тот подавал величественными жестами сморщенной и довольно грязной длани. Кар быстро выскочил из жилой части города и помчался по трассе, пересекавшей сначала заросшие бурьяном покинутые кварталы промышленной зоны, а затем нырнувшей в скалистое ущелье, полуутонувшее в тумане. Близкий горизонт делал эту смену ландшафтов несколько комической. Вообще в езде по дорогам Химеры было что-то от катания на Американских горках. Все казалось до смешного близким, все появлялось и исчезало слишком быстро.

– А теперь подайте вправо, на проселок, – скомандовал старец из глубины своего балахона. – Заброшенную Обитель зрите?

Честно говоря, Кай сначала принял столь торжественно поименованное сооружение за руины очередной разорившейся фермы, но, выбравшись из кара, убедился, что капитально ошибается. Это был довольно хорошо сохранившийся остов монастыря явно христианского толка. По стенам шла строгая, скупая резьба, в проемах стрельчатых окон уцелели еще остатки витражей. Все еще высились над провалившимися крышами позолоченные кресты.

Проводник не забыл помянуть недобрым словом вездесущих гяуров, не ведающих даже обряда омовения, которые здесь, на землях некогда чисто исламской неоджамахерии, понагородили свои мерзкие молельни. Впрочем, свергнувший неоджамахерию материальный режим даже не стал превращать эти языческие памятники в кинотеатры и отхожие места, как поступили они с мечетями (Аллах еще припомнит это мерзким блудницам, пришедшим к власти не без помощи Шайтана и его слуги плешивого иудея Зигмунда Фрейда), а просто предал эти варварские капища забвению, которого они и заслуживают…

«А внутри, на стенах, наверное, еще и фрески с ликами святых целы», – тоскливо подумал Кай.