Последний вираж штрафбата

Это был один из заместителей командующего. Направляясь в указанный ему кабинет, Нефедов готовился к любой пакости. Но заместитель командующего встретил Нефедова с радушным благодушием:

— А-а! Вот он — наш борец за свободу восточных женщин! Заходи, заходи, «разрушитель гаремов». Только что о тебе с шефом говорили. Сам он тебя сейчас принять не может, занят. Но велел передать, что раз так все благополучно обернулось, то можешь отправляться выписывать себе командировочное предписание. Шеф дает тебе и твоим парням в Корее еще неделю сроку на завершение операции.

Борис недоуменно глядел на посмеивающегося румяного толстяка в мундире цвета морской волны, пытаясь понять, где в его словах заканчивается шутка, а где начинается быль. С какой это стати Василий вдруг так круто переменился к нему: то стреляться советовал, а теперь чуть ли не шубой с царского плеча жалует. Своим настороженным видом Нефедов очень забавлял скучавшего в ожидании обеда высокопоставленного военного чиновника. Расстегнув жесткий воротничок форменной тужурки и дав волю своему второму подбородку, генерал велел адъютанту накрыть столик в гостевой комнатке. За рюмкой коньяка хозяин кабинета поведал Борису вновь всплывшие подробности совершенной им «Атаки века». И снова нельзя было понять, что в данном повествовании реальный факт, а что часть уже гуляющей по местным коридорам байки про очередной подвиг советского военно-воздушного Геракла.

Из рассказа генерал-майора следовало, что после того, как одна из сброшенных с «Москито» бомб проломила стену гарема в крепости афганского удельного князька и зашибла сторожа-евнуха, многие его жены и наложницы разбежались. Лишившись главной услады, расстроенный наместник провинции через своего шаха запросил у русских мира, обещая им сдать главаря бандитов и его людей.

Видимо, чрезвычайно успешный рейд одиночного бомбардировщика наглядно продемонстрировал вождю пуштунов уязвимость его родового селения перед воздушной атакой, и он решил, что ему выгоднее сдать гостя, чем сориться с соседом, показавшим свою силу…

За эту операцию шесть командиров экипажей стратегической авиации и четверо летчиков Ил-28 были награждены орденами Боевого Красного Знамени. Борис же получил гораздо более важную награду — семь дней отсрочки, которые давали ему время на то, чтобы все-таки загнать на наш прифронтовой аэродром вражеский «Сейбр» и выручить многих своих сослуживцев по штрафной эскадрилье из беды.

Но перед вылетом в Корею Нефедову пришлось еще на несколько дней задержаться в Москве. Подошел черед проходить очередную врачебно-летную экспертную комиссию (ВЛЭК). Без заключения врачей ему бы просто не подписали командировочное предписание. А просить о вмешательстве лично командующего Борис не хотел. Этот человек становился ему все более неприятен.

* * *

Раздевшись до трусов, Нефедов обходил одного врача-специалиста за другим. Ему стучали молоточком по коленям, крутили на специальном стуле, проверяя устойчивость вестибулярного аппарата, снимали сердечную кардиограмму.

В завершение подробного обследования мужчина, чье покрытое многочисленными шрамами и следами от ожогов тело лучше бумажного личного дела свидетельствовало о его славной боевой биографии, оказался в просторном, полным солнца помещении, перед длинным столом, за которым восседала почтенная комиссия светил авиационной медицины.

— Что ж, батенька мой, летать вы пока можете, — объявил ему общий вердикт благообразный седой старичок с бородкой клинышком и в медицинской шапочке, — но ограниченно и без больших перегрузок. Мы будем рекомендовать командованию перевести вас из истребительной авиации в военно-транспортную.

— В вашем возрасте уже пора перестать носиться наравне с двадцатилетними мальчишками, — ласково грудным благородным голосом принялась уговаривать подавленно молчащего ветерана миловидная женщина-профессор. — Реактивные самолеты с их скоростями и чудовищными перегрузками — удел молодых. Пора и честь знать, вы и так уже столько сделали для Родины, что хватит на целый авиаполк.

Борис готов был сквозь землю провалиться со стыда. Ему было всего 37, для нормального мужчины — время расцвета. А тут тебе фактически дают понять, что твое место на парковой скамейке среди режущихся в домино пенсионеров.

— Ваш организм находится в таком измочаленном состоянии, — сочувственно глядя на Бориса, пояснил третий врач, — будто вы участвовали в каком-то варварском эксперименте на выявление границы человеческих возможностей. Правда, пока вы еще здоровы, но если и дальше будете прожигать свою жизнь с обоих концов, то, боюсь, вас ненадолго хватит. Вам каждый год необходимо не меньше месяца проходить реабилитацию в санаторно-курортных учреждениях нашей системы…

* * *