Последний военный демократ

Переход до реки превратился в одну сплошную драку. Хазары не считались с потерями. До сего дня, я не видел большего безумия. Не считаясь с собственной жизнью, они перли на пролом, пытаясь просто задавить нас массой. Напрочь забыв об инстинкте самосохранения. И это приносило свои плоды. С каждым шагом нас становилось все меньше. Я сам уже не соображал, что делаю. Я колол, рубил, брыкался ногами. Глаза застилала кровавая пелена, и не было видно этому ужасу конца. Но, вот меня накрыло. Такое и раньше случалось, даже довольно часто. На краткий миг, тело как будто окатили ключевой водой, и всю усталость, как рукой сняло. Я снова, почувствовал себя полным сил, кровавая пелена спала, дыхание восстановилось, руки и ноги налились силой. Играючи, словно не прилагая особых усилий, я перерубил ближайшего хазарина надвое. Саданул кулаком по конской морде, и бедная лошадка завалилась, подминая под себя седока. Сила так и бурлила во мне, стараясь вырваться наружу. А я ее, и не сдерживал. За считанные секунды, я разметал хазар, что были рядом, и огляделся. Ешкин-перекошкин, оказывается, мы уперлись в берег. Дошли, значит. Теперь бы еще, на тот берег, перебраться.

Словно от надоедливой мухи я отмахнулся от летевшей в меня стрелы. Щит, я где-то, во время этого безумия, потерял, а может он просто развалился, не помню. Подняв, валяющуюся под ногами саблю, я метнул ее в обидчика. К моему удивлению, попал, да так, что тот рухнул вместе с лошадью.

— Ни хрена в тебе силенок осталось, — изумленно прошептал стоявший рядом Жила. Он весь с ног до головы был заляпан кровью.

— Ты как, живой? — Глупый вопрос, но в голову больше ничего не пришло.

— Да вроде целый пока. — Неуверенно ответил Жила.

— Тогда пошли.

Я словно торнадо, прошел вдоль нашего строя, разбрасывая в стороны ошеломленных хазар. Мой напор оказался настолько силен, что между нами появилось пространство, пусть небольшое, всего метров десять, но хазары боялись переступить эту незримую черту. И на какое-то время мы получили передышку. Хрупкое, краткое, перемирие перед финальным актом, которое может разрушить случайно упавшая пылинка.

— Может пока они думают, в реку сиганем, дадут боги кто-нибудь да выживет, — почему-то шепотом сказал подошедший Вадим.

Вид у него был, прямо скажем, не ахти. Кольчуга порвана, на боку рана, левая рука, словно плеть весит.

— А здесь брод, или стремнина? — Зачем-то спросил я Вадима.

— Торир говорит, что брод. Он через него переправлялся, когда к Хазарам шел. А это что, что-то меняет?

— Вообще-то ровным счетом ничего, я так просто спросил. Жила, собери всех наших.

— Ты что удумал? — устало поинтересовался Вадим.

— А что тут думать. Как только мы ударим, веди людей на тот берег, сколь сможем, продержимся. Только вы нас не ждите, уходите, как только можете.

К нам подошел незнакомый мне воин, в хорошей броне с топором в руке. С такими топорами варяги чаще всего ходят. А парень на варяга не очень-то и похож. Я мотнул в его сторону головой, как-бы спрашивая Вадима, это кто такой.

— Это Торир, посланник князя Киевского. — Правильно истолковав мой кивок, представил парня Вадим. — Как раз в последний день перед предательским нападением к нам присоединился, и вот к переправе вывел.

— Ты, сотник Арт. — Уточнил у меня Торир. Я молча кивнул головой, общение с малознакомыми людьми не мой конек. Я всегда очень трудно схожусь с людьми. — Ну, вот и познакомились.

Я снова молча кивнул головой.

— Торир. Как только, Арт со своими ударит, веди людей на тот берег, и уходите сразу к крепости. Лады?

— Нелады. — Ответил Торир. — Я вместе с ними пойду, — кивнул он головой в мою сторону.

— А кто людей к крепости выведет? Я так точно не знаю куда идти. А если мы где не укроемся, то один фиг, где помирать. Давайте все здесь на этом берегу ляжем. — Устало проговорил Вадим.

— Парни, кончай препираться, сколько нам время еще хазары выделят неизвестно, а мы его пока просто попусту тратим. — Я положил руку на плечо Торира. — Пойми, ты сейчас наше все, для тех, кто может выжить.

К этому времени подтянулись все парни, кто остался жив, из моей сотни. Мало, очень мало их осталось. Сердце защемило, как от боли. Я, самолично подписываю сейчас им смертный приговор. В то, что кто-то из нас сможет спастись, я не верил, даже по теории вероятности шансы очень малы.

— Други, братья, простите меня за мой выбор но….

— Опять пламенная речь, — перебил меня Жила, — Арт, да ты достал уже своими речами, откуда в тебе эта хрень бубнить разную бредятину. Всем и так все ясно, так что меньше слов и больше дела.

Парни за моей спиной загыгыкали. А у меня с души свалилась целая гора. Я повернулся в сторону Хазар, и, не удержавшись от театрального жеста, выставил в их сторону меч. И все исчезло. Я оказался в кромешной темноте. А мое, невидимое мне тело, стало наполняться энергией. Она затопила меня от пяток, до кончиков волос на макушке, и все прибывала и прибывала. Грозя разорвать меня на части. И наконец-то нашла выход, вырвавшись наружу, словно шампанское из бутылки.

— Ну, и что это было? Зачем ты его шандарахнул?

— Это не я.