Последний военный демократ

— Твой отец герой, в этом нет никаких сомнений. — Перебил я Силу.

— Да. — Согласно кивнул головой Сила. — Только вот отношение к нам почти не изменилось. Люди только больше бояться стали. Отец жену себе взял, мою мать, из другой земли, потому как местные до сих пор от нас шарахаются. И шепчутся за спиной, мол, вон, сучий выродок пошел.

— Так всегда бывает. Для одних ты герой, для других убийца. Понятно, тебя это сильно печалит. А что твой отец?

— Да ничего, он вообще как будто ничего не замечает. Пашет землю, да за скотиной смотрит. Мне кажется, что для него, кроме мамы, больше ничего и не существует.

— А ты?

— Нет, ну и меня конечно. — Лицо Силы осветилось добрыми воспоминаниями, о родном доме.

— Понятно. — Улыбнулся я. — За славой богатырской из дома сбежал. — Сила хотел что-то ответить, но я ему не дал. — Только вот слава, разная бывает. Взять, к примеру, твоего деда, Яровита. Вроде в круг основных богов не входит, да и люди не особо ему молятся, дружинники больше Перуна предпочитают. А ведь благодаря славе Яровита, никто из других богов, плохого против наших земель не замышляет. Знают, что отгребут по полной, по самое не могу, так что мало не покажется. Лично мне, такая слава по сердцу, а не то, что все время врагов искать, и грозить всему миру, вот ужо я вас.

За время нашего с Силой разговора, из ладей выгрузилась вся наша дружина, и теперь не спеша двигалась в сторону Саркела. Так что мы прервали наш разговор, и двинули искать своих Новгородцев. Там меня уже поджидал Твердохлеб, после своей встречи, с князем Святославом. Уже издали было видно его хмурое лицо.

— Чего, хмурной такой? — Подходя, окликнул я Твердохлеба, он повернулся, окинул меня недовольным взглядом.

— Да, вот не знаю, толи морду тебе бить, толи спасибо говорить. Правда, в морду дать, хочется больше.

— Не фига себе, воскресный день. Это, чем же я такую милость заслужил? — Опешил я, от такого признания. — Вроде, я ничего плохого тебе не сделал.

— В том-то и дело. — Тяжело вздохнул Твердохлеб.

— Что-то, ты меня совсем запутал. Ты, толком объяснить можешь, что там у тебя случилось, а морду набить друг другу, мы завсегда успеем.

— Могу. — Кивнул головой Твердохлеб. — Я, как ты знаешь, тут с князем виделся.

— Ну, виделся и виделся, эка невидаль, ты, что князей ни разу в жизни не видел. — Пожал я плечами. — Постой, или это он тебе так хвост накрутил, что ты на людей с кулаками кидаться готов? Так ведь вроде не за что.

— Да, ничего он мне не крутил. — Отмахнулся от меня, здоровой рукой Твердохлеб. — Наоборот. Хвалил за умение, отвагу, да стойкость. Мол, богата еще на людей ратных земля Новгородская. Не токмо торговый люд, но и воинов справных без счету рожает.

— Тогда, я вообще ничего не понимаю.

— А что тут понимать. Тысяцким он меня назначил. Понимаешь? — Повысил голос Твердохлеб.

— Ну, ешкин в лоб. Твердохлеб, право слово, странный ты какой-то. Любой на твоем месте только радовался-бы.

— Чему тут радоваться? За одно лето, из десятника в сотника Новгородского, а из сотника Новгородского, в тысяцкого Киевского. Какой к лешему из меня тысяцкий? — Буравил меня глазами Твердохлеб. — Я с Новгородцами управиться не смог, а тут. — Твердохлеб отвернулся, и замолчал.

— Если это так тебя гнетет, то надо было все князю сказать. — Положил я ему руку на плечо.

— Я говорил. — Повесил голову на грудь Твердохлеб. — Всю правду сказал. Даже то, что нет моей заслуги в битве на берегу, что ты всеми командовал, а сам я просто растерялся.

От такого признания, у меня мурашки побежали по телу, и резко в горле пересохло. Вот, колобахи вам под пахи. Не надо мне было все-таки в этот поход идти. Вадим говорил, Свенельд дюже злопамятный. Ну да ладно, чему быть того не миновать. Чего прежде времени печалиться. Кали беда кручина нагрянет, тоды и кумекать буду.

— Ну и? — Подогнал я замолчавшего Твердохлеба.

— Там Спирк был, что в твоей сотне служил. Он теперь при князе Святославе, один из его ближников. Как про тебя услышал, обрадовался. Они там о чем-то в сторонке пошептались, да и выдали нам приговор. — Опять тяжело вздохнул Твердохлеб. — Мне тысяцким быть. К нашей дружине, еще небольшие дружины из земель Дреговичей, Родимичей, Смолян, и Полочан присоединяют, под мою руку. Да еще, полсотни конных, под водительством какого-то Чурилы, дают. Нам нужно Саркел перекрыть. Чтобы во время битвы, хазары, что там укрылись, в тыл нам не вдарили. Ну а коль удастся и крепость захватить, то будет честь нам, и слава.

— На счет крепости, это они погорячились. — Хмыкнул я. — Ее, так просто, с наскока не возьмёшь. Тут, время понадобится, да и подготовки много.

— Да они, это и сами понимают. Потому основная задача, хазар не пустить. — Твердохлеб посмотрел мне в глаза. — Арт, я же в этом деле совсем не смыслю, что же мне теперь делать?

— Для начала, не хныкать дядя. — Вылез из-за моей спины Сила. — Мы все же, витязи. Так что, и хазарам рыло намылим, и крепость эту ихнюю в порошок сотрем. Эка невидаль, через стену перелезть.