Последний вояж

– Мамуля, как же я тебя люблю.

– Неужели бабушкина стряпня настолько несъедобна?

Но тоже обняла его покрепче.

– И я люблю тебя, мой бегемотик.

– Я просил тебя не называть меня бегемотиком?

– Лет с двенадцати, наверное. В гости пришли твои друзья, а я по привычке назвала тебя так. Потом ты долго ходил, дулся.

– Ага, весь класс надо мной издевался из-за этого прозвища.

– Вот не наплевать тебе сейчас на них всех?

– Наплевать.

Мы еще посидели.

– А пробраться в комнату через завалы можно, спать очень хочется.

– Можно. Я вчера немного прибрался.

– Девушку что ли приводил?

– Мам!!!

– Молчу, молчу. Пошли спать.

Приборка, если честно никогда не была моим любимым занятием. Но иногда, когда нужно отвлечься от посторонних мыслей и выбраться из депрессивного состояния, это самый лучший способ. Методично протирая все поверхности, против часовой стрелки начиная от двери, и располагая вещи по их местам, собирая мусор в пакетик, я пыталась привести и свои соображения в порядок. Так эффект сосредоточенности усиливался.

Сын давно умотал куда-то с друзьями. Немного послонявшись у меня под ногами и заслужив пару не очень лицеприятных замечаний, сделал вид, что обиделся. И бросив: «Ну и делай все тогда сама!», позвонил кому-то и ушел. Ничего, обиды на него нет. Хотелось остаться одной. Полдня мы разглядывали фотографии, удаляли не очень удачные, а потом решили все-таки разгрести грязь. И тут наши милые до того отношения дали трещину.

Сходила, поменяла воду в тазике и настала очередь большой комнаты. И снова все заново. Убрала с полки книги, протерла сначала сырой тряпочкой, потом сухой, расставила. Следующая полка. Тумбочка с телевизором. На экране какая-то надпись, это Пашка написал время, в которое начинался фильм, который он хотел посмотреть. Впереди был шкаф с посудой. Осмотрев его критически, подумала, что доживет до следующей уборки. Пропылесосила диваны, вытряхнула покрывала, такое ощущение, что на них специально крошки рассыпали. Как можно на нем сидеть, когда в тебя что-то впивается?! Помыла полы. И перешла к самому сложному. Кухня. «Без пожарного шланга не обойтись». Пронеслась мысль и тут раздался телефонный звонок.

– Фуф! Слава Богу.

И понеслась отвечать. Звонила Лилька вся исходящая праведным негодованием от того, что я ей не позвонила сразу по приезде.

– Сама подумай, как бы ты меня благодарила, если тебя разбудил звонок в пять тридцать утра?

– Ничего пережила бы. Но чуть попозже, то могла позвонить?

– Я спала.

– Ладно. Сон святое, так что прощаю. Чем занимаешься?

– Приборкой. Кто-то мне говорил, что время от времени приходит и разбирает завалы? Я не очень заметила.

– Да ладно тебе. Твоя мама могла бы и побольше времени уделять внуку.

– Скидывайте теперь друг на друга.

– Я не о том. Когда ты придешь на исповедь по поводу своей совсем не праведной жизни на курорте. Если ты все это время провела, лениво валяясь на пляже и переговариваясь только со старушками и супружескими парами, я с тобой больше не разговариваю.

Я уставилась на свое отражение в зеркале, решая, рассказывать подруге о произошедших со мной приключениях или не стоит. «Нет, все равно рано или поздно вырвется. Тем более выговориться и правда стоит».

– Хорошо. Согласна излить вам свою душу. Когда и где предлагаешь?

– Сегодня уже вряд ли, учитывая приборку. Может завтра? Я своих куда-нибудь отправлю и будем пьянствовать, дебоширить, отмечая твой отпуск. Как тебе?

– Отлично.

– Тогда до завтра. Встретимся часа в два в универмаге на углу нашего дома.

– Да. Пока.

Положила трубку и вернулась на кухню. Оглядевшись еще раз, тяжко вздохнула.

– Это мне за грехи.

В магазин я пришла раньше Лильки. У нее была просто удивительная способность везде опаздывать, даже в универмаг, который находиться в родном доме на первом этаже. Взяла корзинку и пошла между рядов. «Стоит, наверное, начать собирать провиант, а то мы так никогда до главного не доберемся». Автоматически положила палку полукопченой колбаски, увесистый кусок твердого, желтого сыра, не помню, как он называется, оливки для подруги и маринованные огурцы для себя, хлеба. Встала посреди молочного отдела. «Что же еще?…».

Сзади послышалось мерное цоканье каблучков и тяжелое сопение. Запах сладких духов защекотал ноздри. Как всегда очаровательна в брючном костюме изумительного сиреневого цвета, волосы завиты, макияж. «А ты как всегда. В юбочке и невразумительной трикотажной маячке. Ладно, чего не дано, того не дано». Припомнилось, с каким удовольствием выбирала вещи под пристальным мужским взглядом и удивление в глазах молоденькой продавщицы, после слов: «А он мне не муж милая». Картинки как будто из прошлой жизни.

– Вот ты где! Ношусь по всему магазину в поисках. Могла бы, и подождать у входа.

– Могла бы, и прийти вовремя, не пришлось бы совершать забег.

– Тьфу, на тебя. Прекрасно же знаешь, что опоздаю. Из солидарности пришла бы тоже попозже.

Легонько пожала плечами.

– Ничего. Я времени зря не теряла.

Она заглянула в корзинку.