Последний воин. Книга надежды

Никто на них больше не оглядывался, будто и в самом деле не руководитель из города прибыл, а случайного прохожего попутным ветром принесло. Но ведь и прохожего невежливо так встречать. Из машины Хабило вылезал в самом благодушном настроении, предвкушая доверительное объяснение с девушкой, которой он привёз желанные новости. Но теперь в нём злобный сверчок расправил усики. Да ещё эта вынужденная беседа с дурным стариком подлила масла в огонь. Нет, взбрыки зарвавшегося поганца Спирина просто так спускать нельзя. За последний год он совсем охамел.

— Указания такие, дед, — бросил Хабило. — Кликни сюда Спирина.

— А ты сам рази не можешь? — удивился Тихон.

Хабило попытался образумить старца сверлящим взглядом, испытанным оружием в обращении с подчинёнными, но утонул в океане младенческой приязни, отразившейся на бородатом лице Тихона, как свет на иконе, и только выругался сквозь зубы.

— Эй, Спирин! — гаркнул сорвавшимся голосом. — Окажи любезность, подойди.

Спирин помешкал, но всё же сдвинулся с места, заспешил, неуклюже задирая ноги между грядок. За ним потянулся Пашута. Они предстали перед начальством: Спирин с оскорблённым видом, его дружок с радостной гримасой во всю физиономию.

— Здравствуйте, Пётр Петрович! — вдруг рявкнул Пашута и отвесил гостю поясной поклон.

— Вы, ребятки, не паясничайте, как бы расхлёбывать не пришлось. Ну да ладно… С тобой, Спирин, как ты это поле самовольно обиходил, мы после обсудим. А для тебя, товарищ Кирша, у меня известие доброе. Варю забираю в город, как и уговаривались. Плакат я показал кому надо, одобрили и местечко ей подобрали соответственно. Будет жить и работать по призванию. Такие вот пироги. За ней я, собственно, и приехал…

— Не может быть! — изумился Пашута.

— Почему не может, когда я здесь.

— А вы не передумаете? А то обнадёжите несмышлёную девчонку, поманите калачом, а потом…

— Мели, Емеля, — самодовольно заметил Хабило.

— Варька! Варька! — заорал Пашута так истошно, что дед Тихон вздрогнул и укоризненно покачал головой. — Беги сюда! Всё бросай! Слышишь, Варька!

«Ладно, — подумала Варя, — пойду, если зовёт любимый. Но он об этом пожалеет». Кивнула тем, с которыми за несколько часов двумя словами не перекинулась, такие уж у них установились сердечные отношения. Не будь их, она бы давно сломалась. Но не могла позволить себе выказать слабость перед Пашиными пассиями. Понимала, что глупо, эти две здоровенные тёлки привыкли к физической работе, а ей всё равно за ними не угнаться, её сила в другом — всё понимала, но не желала смириться.

Надо сказать, впервые Варя обнаружила в себе такой азарт, и сама была не рада. Она и к Хабиле сразу не ринулась, потому что заметила двусмысленную усмешку Вильямины, только прикусила губы. Земля на мгновение поднялась на дыбы, оскалила чёрный зев и снова выстелилась под ступнями промозглым полотном. Пашуту она проклинала на все корки, как никого в жизни не проклинала. Самовлюблённый урод, мужлан! Придурок лопоухий! Орангутанг с одной извилиной! Да как он смеет!

А ему, видно, даже не икалось. Он забыл про неё. Ни разу, кажется, не глянул в её сторону. Какое ему дело, деревянному, что она погибает на этом адовом поле, какое и Данте не снилось в его кошмарах. И всё не ради ли него? Чего бы иначе она стала пластаться — руки по локоть в грязи, ноги крючком, поясница словно в гипсе, голова в тумане? Только чтобы вам быть угодной, любезный Павел Данилович. Только чтобы вы не прогневались на рабу свою. Ну погоди, чёрт двурогий!

Когда он окликнул её, она больше не мешкала — хватит, кончен бал. Пропадите вы все пропадом. Воспитывайте трудом родных деток и лошадей.

Чем ближе подходила, вырывая ноги из борозды, как из капкана, тем лучезарнее расцветала в улыбке. Один Пашута заметил в ней что-то неладное, но не придал этому значения. Поспешил обрадовать подругу:

— Ну вот, Варюха, счастье нам привалило, а тебе особенно. Забирает тебя Пётр Петрович в город. К себе, стало быть, приближает. Будешь ему плакаты рисовать. Правильно, товарищ Хабило? Ну, благодари, Варвара, чего растерялась? Вы уж будьте к ней великодушны, Пётр Петрович, она девица покорная, но… маленько того… Видите, от радости скисла.

Чего ожидал Пашута, распинаясь таким образом, неведомо, но дождался он Вариной немилости.

— Хватит языком молоть, Павел. Надоело твоё кривляние, — заметила брезгливо, даже на него не глядя, а лаская призывным взором мужественного Хабилу. — Объясните, пожалуйста, в чём дело, Пётр Петрович? У этого клоуна никогда ничего не поймёшь. Вы за мной приехали?

Хабило вспучил белые бровки, покосился на Спирина. У того был вид, будто его здесь нет.

— Может, в сторонку отойдём?

— Говорите смело при них. — Варя повела плечами, давая понять, что все эти люди для неё не более чем пустое место. — Мне трудно двигаться. Я измождена принудительным трудом.