Последний ворон

– Разумеется. Тогда попробуем внести в это дело ясность, хорошо? – Годвин практически ничем не располагал. Дэвид Рид был вне его досягаемости. К тому же Дэвид в это время ударился в политику и уже ушел с поста председателя и главного исполнительного директора компании. Он, возможно, даже и не знал, что стало с опытными образцами после аннулирования заказа министерством обороны. Был слишком занят обхаживанием банков и сильных мира сего! Итак, память Лескомба представляла собой бесценный клад. – Проект аннулировали, не так ли? – спросил Обри, делая вид, что проверяет по бумагам.

– Да. Министерство обороны наложило на него...

– Вижу, вы недовольны, дорогой мой. Возможно, они... – Обри кивнул в сторону камеры в углу, под потолком подвала, – ...считали, что разочарование, раздражение послужили мотивом к?..

– Нет. Только проклятые деньги! – с болью вырвалось признание.

– Так, – Обри изобразил смущение. – Итак, проект сочли... а, вот здесь... слишком дорогим и чрезмерно сложным.

– Да, для гвардейской кавалерии.

– Значит, и я снова просматриваю эти записи, в то время вы, несомненно, могли воспользоваться этой возможностью? Передать определенные сведения?..

– Надо бы! Может быть, тогда бы я еще пару лет пожил в свое удовольствие, прежде чем эта сука удрала со своим долбаным хахалем!

– Так. – Обри, смущенно потупив глаза, спросил: – Но вот они тут говорят, что оставались чертежи, машинные модели, разбросанные повсюду отдельные части аппарата...

– Какого черта они за это уцепились?

– Думаю, из-за собственной ограниченности. – Он наклонился и выключил магнитофон. По рукам и груди Лескомба пробежала нервная дрожь. Обри сделал вид, будто закрывает плечами его движения от висящей на стене камеры, на которую то и дело бросал взгляды Лескомб. Обри предупреждающе поглядел на него. – Боюсь, что они хотели бы повернуть все это против вас, – прошептал он, потом откинулся на спинку и снова включил магнитофон. При общении с Обри вся подозрительность Лескомба исчезала. – Считаю, что на эту тему вам следует отвечать очень точно, – предупредил Обри. Лескомб поудобнее устроился на стуле. – Итак, что стало с отдельными частями проекта?

Лескомб сосредоточенно нахмурил брови. Обри словно ремнем стянуло виски. В памяти снова всплыли Кэтрин и Хайд, но он с нетерпением ждал ответа Лескомба. Наконец тот заговорил.

– Большая часть проекта защищена патентами, реальными или заявленными, а также засекречена министерством обороны. Такой же защитой пользовались все местные и зарубежные субподрядчики. Думаю, что чертежи, как вы их называете, пылятся где-нибудь в подвалах министерства обороны... или Пентагона. В конце концов, эту треклятую штуку так и не построили, не так ли? Так что никто не проявил особого интереса.

– Тогда нечто вполне материальное вроде опытных образцов, например, превращается в прах где-нибудь в подвалах "Рид электроникс"? – спросил, еле дыша, Обри.

– Думаю, очень многое возвращено субподрядчикам. В конечном счете это была их собственность. Все делалось в спешке. По-моему, Риду хотелось побыстрее отделаться от всей этой затеи – к тому времени она нам всем до чертиков надоела!

– Итак, проект разбросали по всему земному шару?

– Германия, отчасти Соединенное Королевство... итальянцы проявляли мало интереса. Массачусетс, Калифорния... довольно много поступало из Силиконовой долины... – Внезапно он разразился неприятным смехом. – Черт побери, пару недель, эти типы без конца сновали туда и обратно. Ходили по цехам и тыкали пальцами в различные детали, будто бы это была их собственность!

– Значит, – затаив дыхание, начал Обри, – опытные образцы разобрали на части? Расхватали по кускам?

– Думаю, что так.

– Разве вы не знаете? – спросил он чересчур поспешно.

Лескомб было насторожился, но почти тут же его внимание ослабло. Он зевнул, даже, можно сказать, с тоской поглядел на грязный матрац. В глазах появилось выражение недовольства.

– Разумеется, не знаете. Да и к чему обязательно все знать?

– Помнится, пару образцов разобрали. Мы их раскурочили, чтобы использовать части для других целей. Что до остальных... – Он устало, раздраженно потряс головой. – Последние два мы делали для янки. Говорили, что они вложили денег больше всех, и вот, чтобы ублажить долбаный Пентагон!.. Не знаю, что с ними стало. Из Калифорнии приезжал один жирный ублюдок, пытался заявить на них права... еще помню, паршивый южноафриканец, который все время задирал нос, добился, чтобы их перестали курочить...

– Южноафриканец? – Слишком яркое солнце, слишком зеленая трава, Малан и Шапиро, опускаемый в могилу гроб. Ритмы рока на соседних похоронах, ослепительный блеск океана на горизонте.

– Основной держатель акций. Надо отдать ему должное, вложил средства, когда дела уже пошли неважно. А фирма калифорнийского педераста поставляла электронику.

– Малан? Так его звали?

– Южноафриканца? Да... богач. Наверное, большой пройдоха... не то, что я!

Обри поднялся, заставив вздрогнуть Лескомба.