Последний выбор

Днём снова пришла Таира. Думал — опять с докладом, как некоему пусть весьма номинальному, но главе семьи — но нет, с требованием. Я должен велеть Ольге рассказать ей о планах по уничтожению Комспаса. Потому что Таира обязана в них участвовать. Связь между словами «велеть» и «Ольге» у меня никак не выстраивается. Велелка не отросла. Но заверил, что попробую уговорить. Горянка выглядела не очень довольной такими полумерами, но спорить с мужем не стала. У неё субординация. Мужу надо подчиняться безоговорочно. В крайнем случае, можно убить его, если он окажется недостоин, но пока жив — он главный. Видимо, я котируюсь в её табеле о рангах, раз живой…

Вечером опять пришла Алистелия, и мы говорили о литературе. Не могу сказать, что меня так уж сильно увлекает эта тема, но Алька от неё буквально оживает, и на неё в этот момент очень приятно смотреть. Главное, чтобы она никогда не узнала, какую хрень я раньше писал. Мне будет очень стыдно.

Она последовала моей рекомендации и начала писать новый рассказ. Мы обсудили сюжет и фабулу, но я не стал больше давать советы. Боюсь, мой писательский опыт её только испортит. Кивал, поддакивал и всячески подбадривал, старательно повышая самооценку. В общем, как будто к студентке филфака клинья подбиваю. Ухаживать за собственной женой — это новый опыт. Скорее приятный, потому что ей очень к лицу это воодушевление: перестаёт зажиматься, начинает свободно говорить и смотреть в глаза, а не в пол. Может быть, когда-нибудь у нас будет нормальное человеческое отношение друг к другу. Не скажу «любовь», но что-нибудь кроме чувства долга с её стороны и взятой случайно ответственности — с моей. И если эта тонкая ниточка, которая сейчас между нами протягивается, требует разговоров о литературе — ну что же, будем говорить о ней.

— И всё же, Алька, — спросил я, когда она собралась уходить, — что тебя гнетёт? Чем я могу помочь?

Свет в глазах погас, лицо опустилось вниз, голос еле слышен:

— Ничего, муж мой. У меня есть всё, что мне нужно. Глупо желать того, чего никогда не будет.

— Не глупо, — я поймал её за тонкое запястье, притянул и усадил на край кровати. — Расскажи, вдруг я смогу что-то для тебя сделать.

— Это неправильно, — покачала головой она, — жена да оставит всё прошлое за порогом мужа своего…

— Это тебе как «хранительнице рода» в голову вбили?

Алистелия молча кивнула.

— А если я как муж тебя попрошу?

— Зачем?

— Затем, что мне приятнее видеть жену, которая не бродит тенью, замученная призраками прошлого. Мне нравится, когда ты улыбаешься и не прячешь глаз. Я хочу, чтобы ты была счастлива хотя бы в том, что зависит от меня. Будем считать, что такой у меня каприз.

— Ты очень странный, — тихо сказала Алистелия.

— Ты тоже весьма загадочная девушка. Так что у тебя за проблема? Сёстры?

— Откуда ты знаешь? — вскинулась она.

— Меланта проболталась.

— Ты помог Меланте… Это так удивительно.

— Да, сам себе иногда удивляюсь. На самом деле, просто повезло. Что случилось с твоими сёстрами?

— Их похитили, — сказала она так тихо, что мне пришлось переспросить.

— Похитили? Кто?

— Комспас. На наш караван напали и захватили всех. Потом на них напали рейдеры, был бой. Меня, Меланту и Таиру отбили, мы попали к Севе. Остальные остались у Комспаса. Две моих сестры — Фрисандра и Лемисина. Мы близнецы из одной генетической группы, очень близки. Я до сих пор чувствую, что они живы. И что они страдают.

— Ничего себе…

— Это как будто у тебя что-то болит. Не сильно, но постоянно. Иногда удаётся отвлечься, но чаще нет. Это терзает и мучает меня. Иногда я думаю — лучше бы они умерли. Прости, муж мой, я не должна была…

— Должна-должна. Ты всё правильно сделала.

Глупо, но мне стало легче на душе — все-таки она страдает не из-за навязанного чёрт знает зачем странного мужа. Не я причина этих слёз, которые сейчас текут по опущенному вниз лицу и капают на колени. Хуже плачущей женщины — только женщина, плачущая из-за тебя.

И почему я не герой-отморозок типа Македонца? Обойма с левой, обойма с правой, враги валятся пачками… И в финале по блондинке в каждой руке. Обе две как Алистелия, сёстры же.

— Знаешь, — я с трудом сел на кровати, кривясь от боли в ноге, и обнял её за плечи. — Я бы очень хотел сейчас пообещать, что спасу их. Но ты сама понимаешь, что это фигня. Единственное, что я обещаю тебе — не упустить шанс, если он появится.

— Спасибо. Ты хороший.

Это, конечно, приятно слышать. Но, боюсь, «хорошесть» сейчас наименее востребованная Мирозданием характеристика. Я бы предпочёл что-нибудь более героическое.

Ольга явилась только на третий день, когда я уже понемногу начал расхаживаться. Пока с костылём, но даже это лучше, чем утка под кроватью. Нога ведёт себя довольно прилично, для простреленной бедренной кости — так просто прекрасно. По крайней мере, она целиком на месте, а это уже немало. Тот случай, когда радуешься уже тому, что у тебя есть чему болеть.

Рыжая пренебрегла условностями посещения больных — ни фруктов, ни пирожков. Скептически понаблюдала за моими ковыляниями, покачала головой:

— Давай, приходи в себя быстрее.