Последний выдох

Она решила вернуться на Бельмон-авеню и затем по какой-нибудь другой улице спуститься до Лукас. Большой палец Гудини по-прежнему щекотал ее вспотевшую щиколотку, однако пару мгновений назад что-то привлекло ее внимание, и ей не хотелось нарваться на нечто сверхъестественное. Она развернулась и вошла в ресторан marisco, где в музыкальном автомате громко играла музыка мариачи, и купила пару рыбных тако, завернутых в вощеную бумагу, чтобы уговорить продавца дать ей большую пластиковую сумку, в которую поместится ее разорвавшийся пакет с продуктами.

Следующий квартал проходил через Гулет-стрит со старыми серыми бунгало, часто обнесенными забором, преобразованными в результате давнишней смены зонирования в автомастерские и шиномонтажные. Когда она спешила мимо провисших заборов, от припаркованной машины отделился парень и поинтересовался, может ли ей чем-то помочь, а через полквартала еще один мужчина кивнул ей и жестами изобразил удары хлыстом, но она понимала, что они оба всего лишь кокаиновые дилеры, так что просто пожимала плечами, кивала головой и шла дальше.

Наутро после «сеанса» ее перевели из больницы в полицейскую камеру по обвинению в непреднамеренном убийстве. Ночь она провела в тюрьме и на следующий день, в пятницу, оплатила залог в размере 50 тысяч долларов и преспокойно выдвинулась на своей верной маленькой «Хонде» прочь из Калифорнии прямиком через пустыню Мохаве. Она понятия не имела, что же произошло во время лечебной сессии, точно ей были известны лишь два факта: что погибли Фрэнк Роча и еще два пациента и что у нее был психический припадок, тяжелое шизофреническое расстройство восприятия. Она была уверена, что на какое-то время повредилась умом, и до вечера этого понедельника ни капли не сомневалась в своем диагнозе.

Сейчас же, идя по Гулет-стрит, она задумалась: а не лучше ли ей жилось, пока она считала себя сумасшедшей?

На углу с Лукас она повернула направо, затем еще раз свернула направо в узкую улочку, вихлявшую мимо задних дверей алкогольной лавки и прачечной, чтобы снова выйти на Беверли. До магазина алкогольных напитков «У Рафаэля» оставалось пересечь перекресток на Беверли, и она надеялась, что Салливан еще не приехал туда.

Она взглянула на компас, который по-прежнему держала в руке. Стрелка указывала куда-то за ее спиной, на север.

«Старый добрый север», – подумала она. Элизелд вздохнула и ощутила, как отступило напряжение и расправились плечи: что бы ни происходило, это явно уже закончилось. Но когда она вновь посмотрела на компас, чтобы окончательно успокоиться, стрелка качнулась и замерла.

Она так резко развернулась, что под ногами скрипнул гравий. Из-за угла с алкогольной лавкой показалась и, покачиваясь, пошла в ее сторону сгорбленная низенькая фигурка.

«Duende![49] – подумала она, поворачиваясь обратно, чтобы восстановить равновесие, – те самые полупроклятые злобные ангелы, о которых прошлым вечером на берегу рассказывали женщины!»

Она пригнулась, чуть подпрыгнула, чтобы занять устойчивое положение, и поспешила в сторону Беверли, а перед глазами у нее ясно стояло мельком увиденное изображение: тощее, спрятанное за блестящими солнцезащитными очками лицо под короткополой соломенной ковбойской шляпой.

Но когда с Беверли вывернул разбитый, выкрашенный в красный цвет пикап, стреляя мотором и сотрясаясь на плохих рессорах, она поняла, что полдесятка сидящих на корточках в кузове усатых мужиков в майках-алкоголичках имеют прямое отношение к происходящему.

Элизелд метнулась к задней стене прачечной, прильнула к ней для устойчивости и подняла левую ногу, чтобы достать газовый баллончик, но мужчины в грузовике проигнорировали ее.

Она оглянулась. Duende развернулся и поспешил прочь на север, хромая и держась за стену, но без малейшего ускорения. Грузовик пронесся сначала мимо Элизелд, затем мимо duende и резко развернулся, подпрыгнув на обочине. Мужики выскочили из кузова и схватили карлика, который только и мог, что слабо отбиваться бледными маленькими кулачками.

Мужики схватили человечка под мышки и за ноги. С него сначала слетела шляпа, а потом и большие не по размеру очки, и Элизелд поняла, что добычей мужиков оказался маленький мальчик.

Она стремглав бросилась туда, левой рукой прижимая под мышкой сумку, а правой активируя газовый баллончик.

– Dejalo marchar![50] – закричала она. – Que estas haciendo? Voy a llamar a poliria![51]

Один из тех, кто не держал мальчика, развернулся к ней, готовый с размаху ударить огромным загорелым кулаком, но она нацелила баллончик прямо ему в лицо и нажала.

Обжигающее облако газа ударило ему в лицо, и он резко осел на асфальт. Она повернулась к тем, кто держал мальчика, и снова нажала кнопку, без разбора направляя струю в лица и затылки, затем переступила через корчащиеся в спазмах и кашляющие тела и через приоткрытое окно пассажирского сиденья выпустила короткую струю в салон грузовика.

С платформы грузовика донесся квакающий голос: