Последний выпуск

Это было не Терпение – точнее, не просто Терпение. Это были Терпение и Стойкость вместе. Обожженнные, голодные, они наконец набросились друг на друга, после того как выпускной зал опустел. Они гонялись друг за другом в темных недрах Шоломанчи – несомненно, школа добровольно впустила их, отманивая чудовищ от ворот, чтобы очистить зал для нашего бегства – пока один из чреворотов не пожрал другого и не устроился в тихом месте, чтобы спокойно переварить огромную трапезу, вековой запас пищи, проглоченный залпом… и в ужасе встрепенулся, когда школа начала рушиться.

Чувство торжества развеялось, словно пепел, которым рассыпается сгоревшая палочка благовоний. Я уже начала гордиться собой и самодовольно пыжиться – я справилась, я всех спасла, я очистила мир от злыдней, я бросила вызов своему главному страху и пережила испытание. Я собиралась выбежать за ворота и похвастать перед мамой, а потом с королевским изяществом ждать, когда рыцарь в сверкающих доспехах приедет и попросит моей руки – это будет заслуженная награда для нас обоих, – после чего мы отправимся в великий крестовый поход, чтобы начистить до блеска потускневшие участки мироздания.

Я рассмеялась вслух – по крайней мере, мне так казалось, потому что я не слышала собственного голоса. Но, несомненно, из моего горла рвался безумный истерический смех. С чего я взяла, что справлюсь с этим? Я не могла выдавить ни слова, не говоря уж о том, чтобы придумать внятный план. Терпение ударилось о магический щит, как волна о мол, и расплескалось по нему, растекшись куполом вокруг нас; глаза, прижатые к поверхности щита, бессмысленно смотрели на меня. Чудовище стекло на пол и вновь атаковало; от этого удара мана буквально вскипела во мне. Я не могла наложить смертоносное заклинание – бой с чудовищем, которое не знало слова «нет», забрал бы все силы, которые были нужны, чтобы удерживать щит.

И тут Моя Прелесть высунула голову и издала пронзительный писк, и я поняла: не нужно тратить ману.

– Орион! – закричала я. – Орион, уходим!

Он стоял и смотрел на Терпение сквозь блестящую стенку купола. Я не стала ждать ответа – я просто схватила Ориона за руку и потащила по ступенькам к воротам. Они уже скрипели, закрываясь. Щель у основания помоста расширялась.

Терпение снова ударилось в щит, и я чуть не упала – у меня из глаз искры посыпались. Я цеплялась за Ориона, пока мир вокруг не перестал вращаться. Орион не двигался. Не говоря больше ни слова, я снова дернула его за руку и оттащила еще на шаг.

Но он не сводил глаз с Терпения. В глазах Ориона горел ужасный свет, который я видела и раньше. Он хотел, чтобы эта тварь умерла. И я не могла его винить – если кого-то и следовало убить, то именно этого жуткого злыдня. Чреворот должен был умереть. А щель вокруг помоста все расширялась, но медленнее, чем закрывались ворота.

Одно дело – если вырвутся десять или двадцать злыдней. Это не страшно. Но совсем другое – если вырвется Терпение, ходячая смерть, которая до конца мира будет глодать кости своих жертв… если чудовище – неудержимое, вечное – пожрет еще неизвестно сколько людей.

Но время истекало – пламенеющие в воздухе часы отсчитывали последние секунды.

– Орион, мы не справимся! – закричала я, напряглась всем телом и выбросила руку вперед, могучим ударом отгоняя Терпение.

Глотнув воздуха, я втащила Ориона еще на одну ступеньку, у самых ворот, а потом обхватила его лицо обеими руками и повернула к себе.

– Орион! Мы уходим!

Он посмотрел на меня. Яркая бронза ворот отражалась у него в глазах, пятнами играла на коже… он наклонился, словно хотел меня поцеловать.

– Хочешь, чтоб я тебе снова врезала коленом? – в бешенстве крикнула я.

Орион отстранился, и его щеки обрели обычный цвет. На мгновение его взгляд прояснился; он посмотрел на Терпение и рассмеялся – да, рассмеялся, коротким ужасным смехом. Он повернулся ко мне и сказал:

– Эль, я так тебя люблю.

И толкнул меня за ворота.