Последний выживший на станции «Таймыр»

Несколько десятков хижин стояли пустыми, и от этого покинутого жилья будто веяло страхом смерти – неминуемой, нелепой, странной и жуткой. Посёлок был пуст. Двадцать или тридцать семей местных поморов исчезли напрочь. Обходя хижину за хижиной, он видел только удручающую пустоту, впопыхах брошенную посуду и необъяснимый беспорядок, словно обитатели убегали, оставляя нажитый скарб на волю неизвестной стихии, посетившей их внезапно как шквал промчавшейся бури. Похоже, волна всплеска гравитации добралась и сюда, отметил про себя Василёк, держа на всякий случай ружьё наизготовку. Мало ли что…

Очевидно, тот всплеск, который посетил их станцию, был не чем иным, как остаточным отголоском более мощного импульса, эпицентром которого был как раз этот посёлок. В одной из последних хижин, стоящих на отшибе посёлка, он обнаружил едва живого старца, сидящего в застывшей позе. Старше него, казалось, был только Ноев ковчег. В меховой куртке-малице, в мягких оленьих пимах, с бусами, амулетами на груди перед Витей-Васильком предстал шаман. Лицо у старца было землистое, под цвет внутренней обивки хижины. Раскачиваясь в такт какой-то внутренней мелодии, ненец совершенно, казалось, не интересовался окружающим его миром, витая в блаженстве накуренного дыма как наркоман в приступе блаженного экстаза.

– Приветствую тебя, Великий шаман! – выдавил из себя Василёк, пытаясь вспомнить, как в таких случаях учил его Сергей Борисович обращаться к древним вождям рода. – Прости, что побеспокоил. Примешь ли в гости одинокого путника, спустившегося с Большой сопки над твоим жилищем?

Старец перестал качаться, открыл глаза.

– Что привело тебя сюда, инородец?

Голос его был глухим, тягучим, но отчего-то располагал к себе с первых же секунд общения.

– Мне нужен ваш передатчик в посёлке.

– Присядь, отдохни, – указал он рукой на оленьи шкуры у стены, которая была вся украшена ритуальными масками, оленьими рогами, амулетами и прочей атрибутикой древних шаманских поверий. В углу дымился котёл с каким-то непонятным варевом, от которого по всему жилищу распространялся едкий запах. – Ты пришёл с вершины Большой сопки, я знаю.

Витя поджал под себя ноги, ружьё положил рядом, а рюкзак прижал к коленям, доставая из него флягу со спиртом. Алкоголь он взял с собой на всякий случай, памятуя о том, что все ненцы – без разницы, каюры они или поморы – весьма ценят спирт, как дань подарка в качестве гостеприимства. При виде фляги у старца оживились глаза.

– Ты из тех геологов, что следят за погодой в заливе Моржей, - констатировал про себя нойд, передавая жестяную кружку из рук в руки. Они уже сделали по глотку, и благостное тепло разлилось по телу, отчего Василька обволокла невесомая нега, заставившая полностью расслабиться и снять первоначальное напряжение. Шаман что-то рассказывал, попыхивая трубкой, а Витя слушал, всё больше погружаясь в состояние блаженства. Сделав несколько затяжек, предложенных ему стариком, он обнаружил, что «поплыл» окончательно. Что-то невесомое и лёгкое было в этом «табаке»; душа словно растворилась, воспарила вместе с дымом и зависла под сводом хижины, наблюдая с высоты за непослушным теперь телом. Шаман говорил тихо, с хрипотцой, будто убаюкивая гостя, и от этого мерного голоса у Вити начали слипаться глаза. Ему казалось, что он провалился в какое-то эфемерное царство теней, но пересилив себя, он заставил прислушаться к таинственному голосу вождя ненецких поморов.

– Люди ушли в тундру, – слышал он сквозь дремоту. – Большая беда сошла на нас с той сопки, где находится твоя станция. Было однажды… – долетало до сознания Вити, – давно ещё, в эпоху мамонтов, когда спускался к Земле шар с неба. Тогда, тысячи поколений назад, этот шар принёс с собой разруху и мор моим далёким предкам. Лихая беда пришла во все поселения древних людей моего племени. Дети умирали ещё в утробе матери, птицы и звери покинули привычные места, и предание гласит, что шар висел над полуостровом три зимы и три лета, уничтожив вокруг себя всё живое, что могло летать, ползать, нырять или стремительно бегать. Сначала смерть скосила всех мамонтов, мастодонтов, пещерных медведей и шерстистых носорогов. Не стало зверей – погибли от голода и саблезубые тигры с леопардами. Людей же – самых сильных и выносливых – косило целыми племенами. Древние шаманы – мои предки – говорили, что этот шар испарял вокруг себя какие-то «злые» лучи, заставляющие ветрами разносить смерть людям, истребляя и убивая друга.

Шаман сделал паузу, и Василёк попытался раскрыть слипшиеся от дурмана глаза.

– Такой же шар спустился и с твоей сопки. Четыре дня назад. Я знал о поверьях своих дедов, поэтому повелел всем женщинам с детьми, стариками и больным покинуть тотчас посёлок, забрав с собой только воду и продукты. Если бы они задержались дольше – началась бы СМЕРТЬ.