Последний вздох

Человек с ним высокий и красивый, одет в обычный костюм. У него хорошие каштановые волосы и острые глаза. По его чертам я уверенно могу сказать, что он — американец.

«Вот, черт. Только не снова. Только не еще один американский козел». Хотя неважно американец ли он, ведь всё равно меня оттрахает, как и все до него. Только на этот раз я буду понимать все дерьмовые слова, которые мне кричат в ухо.

А когда он кончит и уйдет, я буду чувствовать себя еще хуже и грязнее.

Он рассматривает меня, задерживая свой взгляд на моем звездно-полосатом бикини. И я ничего не могу поделать с собой:

— Что такое? — спрашиваю я. — Интернациональные киски не достаточно хороши для тебя?

Глава 2

Дениэл

«Она кусается» — это предупреждение я услышал, когда указал на зеленоглазую блондинку в книге шлюх мистера Гомеса. Качая головой, он говорит, что у него есть шлюхи намного лучше, согласные на любые извращения, которые я захочу. Он хвастается, что нет такого полового акта, который не смогли бы воплотить его шлюхи. Я говорю, что мне нравится домашняя кухня. Для техасца в Рио много красивых бразильских женщин, но иногда хочется врубить немного звездно-полосатого.

Мужчина кивает, будто для него это что-то значит. Думаю, только деньги, которыми я свечу, имеют для него значение. Мы поднимаемся на второй этаж, а затем вниз в узкий коридор в задней части этого кирпично-металлического здания, где нет окон. Я не могу назвать это ни домом, ни борделем. Это черное место, где глубоко извращенные люди с тонкими кошельками, могут удовлетвориться.

Я объясняю Гомесу, что не хочу здесь заниматься сексом. У меня есть предубеждения по поводу секса в таких дырах. Я махаю деньгами, и Гомес кивает, не задавая больше ни одного вопроса.

Мы выглядим странной бандой: я, Гомес и бордельная мамка. Он останавливается у предпоследней двери и вставляет ключ.

Я видел фотографии Рэйган Портер до справочной книги Гомеса, но ничего не могло подготовить меня к её натуральной и почти журнальной красоте. Она явно плохо питалась, так как тонкие кости угловато торчали на плечах, ребрах и бедрах. Но от её вида всё равно перехватывало дыхание. Её светлые волосы были мокрыми и обрамляли прядями её идеальный череп. Овальное лицо с розовыми скулами, пухлые губы и брови в разлет делали её похожей на произведение китайских мастеров фарфора на блошином рынке. Она такая стройная с волнующими изгибами от тонкой талии до округлых бедер. А ещё эти бесконечно длинные ноги.

«Черт». Я закрываю глаза и сглатываю. Ни один порядочный мужчина не мог бы стоять здесь и не думать об этих ногах, обернутых вокруг его талии. Но это непорядочно. Я больше не снайпер в армии и не спецназовец Дениэл Хейз, которого когда-то превозносили за убийство повстанцев в Афганистане. Теперь я Дениэл Хейз — наемник, который убивает людей за деньги, а затем в свободное время тратит их в борделях и публичных домах, как этот. Теперь я даже не знаю смысл слова «порядочность».

Прошло уже много времени с тех пор, как у меня была женщина. И в этом мое единственное оправдание. Поэтому я и становлюсь монстром, на которого охотился. Я сосредоточиваюсь на синяках на содранных об пол коленках и цепи вокруг её лодыжки. Чувство возбуждения отступает перед очевидными признаками насилия.

Мельком взглянув на Гомеса, я удивляюсь, что он мог стать обладателем такой красоты как Рэйган Портер. Гомес был мелким работником, застрявшим в доме, полным шлюхами, у половины из которых не хватает зубов, а другая половина слишком старая и потрепанная.

Как правило, он получает поддержанных девушек, которых уже ни один другой дом не возьмет. Но Рэйган Портер великолепна, хотя и выглядит поношенной. Она — всё ещё модель с пухлыми розовыми губами и большими зелеными глазами.

— Хорошие сиськи, — ухмыляюсь я торговцу, подкрепляя его уверенность, что я такой же грязный, как и сам торговец.

Темнота просачивается сквозь мою кожу, как нефтяные пятна покрывают океан. Я не должен хотеть прикоснуться к ней, хотя если мне придется иметь её перед Гомесом, чтобы вытащить отсюда… Я даже не позволяю закончить себе эту мысль.

В её глазах все еще есть жизнь. Если она кусается и оскорбляет, значит, в ней ещё живет боевой дух. И я не хочу быть человеком, который задует это пламя. В её глазах столько ненависти. Если бы у неё был нож, она бы перерезала мне горло. Я смотрю в сторону не потому, что она чертовски красива, а потому, что она все еще стоит. Не уверен, что могу быть таким сильным. Не знаю, видит ли она восхищение или только похоть и деградацию, но что-то она видит. Невидимая струна натягивается между нашими взглядами, когда они встречаются, будто её поражает электрическим током.