Последний загул

Он обернулся, но было поздно. Отбросив в сторону его взметнувшуюся руку с зажатыми в кулаке нунчаками, я хорошей оплеухой расквасила ему нос, сделала захват и до хруста в суставе заломила его правую кисть. Он встал передо мной на колени, а куда ему было деваться? Тем более что никто не спешил на помощь.

— Миксер? — спросила я, переводя дух. — Вот как?

Грохнулись на асфальт нунчаки, и я отодвинула их ногой в сторону.

— Пусти! — прохрипел он.

— Пожалуйста, — согласилась я вежливо, отпустила его кисть и быстрым движением подобрала оружие. — А ну постой, Миксер! — остановила я его, когда он уже готов был удалиться.

Он послушался, косясь на нунчаки в моих руках.

Ах, как это было мелко для джазмена, которого я даже зауважала немного за его непоказную, пусть грубую, твердость. Послать отморозка поколотить стекла машины частного детектива, протягивающего, по легенде, руку помощи. Обкурился Ребро до одури, что ли?

— Сейчас ты пойдешь к Реброву и передашь ему, чтобы он позвонил мне по сотовому как можно быстрее, если не хочет больших неприятностей. Номер у него есть. И можешь сказать, что разбил у моей машины все стекла. Иди, Миксер, быстро. Этим ты Ребру услугу окажешь.

Он утерся и пошел, спотыкаясь и поглядывая на меня через плечо. А я под одобрительные взгляды нескольких любителей джаза повернулась к машине.

Внимание посторонних мне было не по душе, и, бросив нунчаки на соседнее сиденье, я поспешила отъехать от этого места.

Ну почему так? Только обрадуешься чему-то хорошему, как происходит какая-нибудь неприятность. Не вмятина на капоте испортила мне настроение, нет. Наплевать на нее и забыть, грошовое дело. Неужели ошиблась я в Женьке и душонка у него настолько мелкая, что способен он послать еще более мелкую сволочь для того, чтобы попортить кровь непонравившемуся человеку? Если это действительно так, то не дождаться мне его звонка.

Едва я успела обо всем этом подумать, накручивая потихоньку руль, как мой сотовый сыграл вызов. Я даже остановила машину, перед тем как ответить.

— Эй, Иванова! — услышала я голос Ребра, нажав кнопку. — Ты чего так Миксера изукрасила? Совсем жалости у тебя нет.

— Вместо тебя, Женя, — ответила я и хотела высказать все, что о нем думаю, но он перебил:

— Я ему еще подбавил. Ничего, переживет и крепче будет. Нечего распоряжения глупых баб выполнять. Татьяна! — Он басом хохотнул мне в ухо: — Его Надюха послала. Приревновала она меня к тебе, дура! И он дурак тоже. Все дураки!

Курнул Женька. Чувствуется по настроению.

— Ладно! — умиротворенно ответила я. — Принимаю твои за них извинения.

— Принимай. Татьяна, — гаркнул он так, что уху больно стало, — позвони Гореловой Вальке, она просила. Записывай номер.

Он продиктовал мне номер Валентины, который я уже слышала от Семена Геннадьевича, и отключился, не попрощавшись.

Однако! С чего это дочери миллионерши взбрело в голову звонить обкуренному джазмену? Если и есть в подвале телефон, в чем я сомневаюсь, то вряд ли Женька возле него сидел. Нет, он сам звонил Гореловой, вот что. После нашего разговора. Поставил ее в известность? Может быть, попросил денег за то, что не сболтнул лишнего? Может быть. Да какая разница — почему. Главное то, что после нашего разговора Евгений поторопился позвонить Валентине Гореловой. Ну а я помурыжу ее. Тем более что считаю знакомство с ней преждевременным. А если он сообщил ей номер моего телефона, что ж, пусть звонит, я ее выслушаю.

Не позвонила мне Валентина. С сотовым я не расставалась весь вечер и не отключала его даже дома, где стоит у меня нормальный стационарный аппарат. Доказала она, что не является нетерпеливой простушкой. И я не испытывала желания услышать ее именно сейчас.

Я провела вечер в уютном кабачке неподалеку от дома, потягивая коктейль вперемешку с кофе, наблюдая за обнимающимися под музыку парами и с удовольствием принимая ухаживания пожилого, не одну тысячу лет знакомого бармена — дяди Славы. Он угощал меня байками и комплиментами и норовил выставить выпивку за свой счет. Я сама платила за все взятое и прибавляла к стоимости чаевые. Под конец вечера, предчувствуя скорое освобождение от служебных обязанностей, угостился и он, не коктейлем, естественно. Снял с себя дядя Слава усталость после трудового дня доброй порцией хорошего коньяка и, придя в надлежащее состояние, обиделся на меня за мои отказы выпить за счет заведения настолько, что не захотел продать мне пачку сигарет. Пришлось принять их от него в подарок.

Вернувшись домой, я улеглась спать в гордом и блаженном одиночестве.

А восход солнца застал меня уже в дороге. Третий солнечный день подряд в октябре — это ли не здорово!

Свернув с магистрали там, где надо, я увидела дачу — двухэтажный добротный коттедж из белого и розового кирпича. Простой и строгий, без всяких архитектурных излишеств, он стоял неподалеку от лесной опушки, отгороженный от остального пространства, вместе с несколькими елками и тремя десятками яблонь, высоким сетчатым забором.