Последний загул

Минуты три, не больше, прошло с момента, как я тронула с места свою «девятку», и до того, как повернула за девятиэтажку, о которой говорила Надюха. Все это время я наблюдала за моими преследователями в зеркало заднего вида — они шевелились, но на ноги никто из них так и не встал. Будем считать, что этот груз сброшен с плеч долой. Правда, не самым лучшим способом. А карточку-удостоверение не забыть бы показать Семену Геннадьевичу для опознания фирмы. Я предполагаю, откуда взялись охранники на мою и Женькину головы, а он может знать точно. А не знает, так пусть узнает, пусть тоже поработает за свои миллионы! Тем более что это для него не составит большого труда.

И пятнадцати минут не прошло с тех пор, как я отправила Надюху от греха подальше. Достанется от меня джазмену, если с перепугу сдернул он отсюда раньше времени! А если опять вздумает демонстрировать норов, вместо того чтобы отвечать на вопросы, застрелю из трофейного пистолета. Ох, что-то грозна я не в меру!

Осознав свою взбудораженность, я постаралась взять себя в руки, чтобы иметь достойный вид перед любой публикой.

Хоть и не думала я, что после полученной взбучки охранники примутся за прочесывание района в поисках моей машины, тем не менее поставила ее как можно скрытней — загнала в промежуток между деревянными строениями, с виду напоминавшими полуразрушенные сараи.

Старый трехэтажный дом — развалюха с оштукатуренными и растрескавшимися стенами, с земляным, изъезженным тяжелыми машинами, грязным двором и традиционной подъездной вонью. Где и быть притону, как не в этом нищем месте.

Удивительно, но жили здесь даже в подвале. Именно туда направила меня стрелка, синей краской намалеванная на грязной стене с нужным мне квартирным номером поверх нее.

— Никодим? — спросила я босяка, открывшего мне тяжелую и влажную на вид дверь, обитую по краям войлоком.

— Не-а, — отказался он и, переступив босыми ногами, кивнул головой, предлагая входить.

Когда я протискивалась между ним и косяком, он ощерился беззубым ртом, и мне захотелось двинуть его по сопатке.

Здесь они были, слава богу, дождались меня. Ребро, скрестив вытянутые ноги и подложив под голову кое-как свернутую куртку, валялся на матрасе, брошенном прямо на пол. К одной из подошв его тупоносых башмаков прилепился окурок, другая была залеплена подсыхающей грязью. Надюха сидела рядом с Женькой и смотрела на него с блаженной улыбкой. Стол у небольшого окна, уходящего под низкий потолок, был заставлен грязной посудой, а между дверками шкафа, стоящего в углу, торчала белая тряпка. Две деревянные табуретки и мятое ведро с мусором у стола — больше в комнате, освещенной мягким светом неожиданно богатой люстры, не было ничего и, к моему немалому облегчению, никого.

— Частный детектив Татьяна! — поприветствовал меня Женька, приподняв голову и взмахнув рукой. — Рад видеть тебя невредимой. Садись где стоишь или где понравится. Здесь по-простому.

Все тот же басок, да и щетины на вывеске не стало меньше. Блаженная, размякшая улыбка, подобная Надюхиной.

— Что смотришь так, Тань?

Надя оттянула ворот свитера и подула себе за пазуху, будто жарко ей было.

— Тащимся мы друг от друга, понятно?

Женька хохотнул и сел на матрасе, сбросив с себя ее руку.

— Нет, Надюх, она определяет — не под кайфом ли мы. Это нежелательно, правда?

— Нежелательно, — согласилась я. — Уезжать отсюда надо.

— Как, и отсюда тоже? — удивился Женька, а Надежда догадалась:

— Выследили!

— По какому поводу шухер? — сунулся в комнату босяк, открывший мне дверь. — Вас выследили?

— К тебе это не относится, так что лучше сгинь отсюда, — посоветовал ему Женька, и тот нехотя, но сгинул, бурча под нос некрасивые слова.

— Таня, я по-ды-хаю от любопытства! — воскликнул Ребров. — Сейчас поедем куда хочешь, скажи только, что за война, что за облава? Сидели с Надюхой, балдели по-своему, вдруг — звонок в дверь, мордовороты и мордобой! В чем дело? Кто такие и почему? Ничего я не понимаю. А? И у тебя то же самое. Мне она рассказала.

Женька обнял Надежду за плечи и притянул к себе.

— Гореловым не нравятся наши встречи. И они принимают меры, — попыталась я объяснить все сразу и в двух словах.

— А ты знаешь, я думал об этом, — обрадовал он меня.

— Вставайте и едем!

— Куда? — поинтересовалась Надежда.

— Никодим? — Я показала на дверь.

— Абрам, Аввакум! — Женька засмеялся, а в дверях немедленно возникла физиономия босяка.

— Это, Таня, не просто человек, а человек — могила! — Он рассмеялся еще раз, ощерился и босяк. — Проверенный многими и во многих заварушках молчальник.

— Ну и юморок у тебя, приятель! — отстранилась от него Надюха.

— Едем домой к Валерию Рогову. Там поговорим. Там и останетесь на пару дней, если Рогов-старший не будет возражать. А дня через два все образуется.

Как ни успокаивала я себя мыслью о невозможности продолжения преследования, первой во двор мы выпустили все же Надюху. И умно поступили! Постояли, покурили с Женькой в подъезде, пока она осматривала окрестности, потолковали о последних событиях и посмеялись даже, нашли благодаря друг другу во всем этом немало юмора.